к разрушенному железнодорожному мосту. Другие были повреждены противником и затонули, поэтому противоположного берега достигли только 4 понтона с бойцами и командирами 3 рот. Попытка поддержать переправу силами роты Т-37 из 339–го танкового батальона также не увенчалась успехом: 5 танков застряли на подводных камнях и препятствиях у восточного берега, один перевернулся, а два оставшихся не смогли выбраться на западный берег. Высадившиеся бойцы рассыпались на несколько групп и под огнем противника залегли. Почти все высадившиеся, за исключением нескольких человек, вернувшихся вплавь, погибли или были захвачены в плен.
Неумение получить и проанализировать достоверные разведывательные данные о системе обороны противника и организовать взаимодействие различных родов войск стали главными причинами провала первого штурма линии Маннергейма. Мерецков вспоминал: «Перед началом действий я еще раз запросил разведку в Москве, но опять получил сведения, которые позднее не подтвердились, так как занизили реальную мощь линии Маннергейма… Красной Армии пришлось буквально упереться в нее, чтобы понять, что она собой представляет».
Начальник инженерных войск Северо — Западного фронта комбриг А. Ф. Хренов, выступая в апреле 1940 года на совещании по итогам советско — финской войны, признавал:
О том же говорил и командующий артиллерией 7–й армии комкор М. А. Парсегов:
Здесь уважаемый Михаил Артемьевич по неведению допустил явное преувеличение. Большинство финских дотов как раз и были рассчитаны на то, чтобы выдержать попадание 152–мм снарядов, но не более. Лишь немногие новейшие доты могли устоять против огня орудий калибра 203 мм. Укреплений же, которым были не страшны 12–дюймовые снаряды, у финнов вообще не было. Выходит, в оценке мощи линии Маннергейма разведка не так уж и ошиблась. Просто советская артиллерия привыкла стрелять по площадям, редко использовала стрельбу прямой наводкой и плохо вела прицельный огонь. Мерецкову и другим командующим выгодно было списать свои промахи на разведку и рассказывать наркому обороны и самому Сталину сказки о невероятной силе финских позиций. Хренов, например, утверждал, что на Карельском перешейке было 285 дотов и 2026 дзотов, тогда как на самом деле дотов было 236, а дзотов — 607. Очевидно, советские командиры и блиндажи считали дзотами.
Медленно шло продвижение советских войск и в районе к северу от Ладожского озера. Уже 2 декабря нарком обороны выговаривал командованию наступавших здесь 8–й и 9–й армий: «Мы не можем болтаться долго в Финляндии, проходя 4–5 километров в день. Дела надо решать так, чтобы наши войска быстро вели решительное наступление».
Блицкриг, о котором мечтали Сталин, Ворошилов и Мерецков, явно не удался. Большая неразбериха происходила с управлением войсками. Только 9 декабря 1939 года была образована Ставка Главного командования под формальным председательством Ворошилова. Членами Ставки стали Сталин, фактически руководивший ее работой, нарком ВМФ Н. Г. Кузнецов и начальник Генерального штаба РККА Б. М. Шапошников. В тот же день действовавшие против Финляндии войска 7–й, 8–й, 9–й и 14–й армий и Балтийский и Северный флоты были выведены из подчинения штаба Ленинградского военного округа и подчинены непосредственно Ставке. До этого координация действий войск осуществлялась из рук вон плохо, поскольку авторитета командующего ЛВО Мерецкова было явно недостаточно, чтобы заставить командующих армиями и флотами ему безоговорочно подчиняться. Особенно много неприятностей в первые недели боев доставляли мины. Кирилл Афанасьевич отмечал:
Ту же картину рисует и Воронов:
Мерецков рассказывает историю с миноискателем не в столь радужных тонах:
—
—
По всему видно, что на самом деле разговор Жданова и Мерецкова с инженерами был весьма жестким, и приглашенные в Смольный поняли, что в случае, если не уложатся в срок, беседа в конце концов может продолжиться в Большом Доме на Литейном, в ленинградском НКВД.
Но миноискатели сами по себе не могли обеспечить успеха. Наступление на линию Маннергейма застопорилось. Красная Армия столкнулась с еще одной неприятной неожиданностью. Многие финские пехотинцы оказались вооружены автоматами. Вот что пишет Воронов: