укрыться от морозов. Туман и обледенение затрудняли использование авиации.
Финны оказались гораздо лучше подготовлены для войны в зимних условиях. У них было заранее запасено теплое обмундирование и отрыты глубокие землянки, обшитые изнутри досками. К тому же финская армия располагала значительным количеством дотов и дзотов и занимала позиции в населенных пунктах, где солдаты могли укрыться в домах эвакуированного гражданского населения.
После перегруппировки войска 7–й армии 15–17 декабря предприняли новое наступление на востоке Карельского перешейка и 17–21 декабря — в центральной части в районе города Сумма. Оно окончилось безрезультатно. На поле боя остались десятки подбитых танков, в том числе 67 тяжелых. Это были громоздкие пятибашенные Т-35, плохо приспособленные к ведению той войны. Командир танка все равно не мог управлять огнем всех пяти башен, а тонкая 20–30–мм лобовая и башенная броня не спасала от финской противотанковой артиллерии эту маломаневренную машину — хорошую мишень.
Мерецков так описывает второй штурм линии Маннергейма:
«Атаковали главную полосу, однако безуспешно. Отсутствие опыта и средств по прорыву такого рода укреплений опять дало о себе знать… Обнаружилось, что оборона противника не была подавлена. Доты молчалиI, а когда наши танки устремлялись вперед, они открывали огонь и подбивали их из орудий с бортов, сзади, пулеметами же отсекали пехоту, и атака срывалась. Танки того времени, не имея мощного орудия, не могли сами подавить доты и, в лучшем случае, закрывали их амбразуры своим корпусом. Выяснилось также, что нельзя начинать атаку издали: требовалось, несмотря на глубокий снег, приблизить к дотам исходное положение для атаки. Из?за малого количества проходов в инженерных заграждениях танки скучивались, становясь хорошей мишенью. Слабая оснащенность полевыми радиостанциями не позволяла командирам поддерживать оперативную связь (у финнов радиостанций тоже не хватало. — Б. С.). Поэтому различные роды войск плохо взаимодействовали. Не хватало специальных штурмовых групп для борьбы с дотами и дзотами. Авиация бомбила только глубину обороны противника, мало помогая войскам, преодолевавшим заграждения».
Действительно, советская авиация, как и артиллерия, бомбила почти исключительно по площадям, не нанося дотам никакого вреда. Для прицельного бомбометания и обстрела наземных целей не было пикирующих бомбардировщиков и штурмовиков.
На апрельском совещании 1940 года Кирилл Афанасьевич нарисовал картину первоначальных неудач последующих удач:
«Первый период наступления в полосе предполья показал, что мы были подготовлены наступать слишком схематично. Когда при преодолении заграждений авангард задерживался и наступление теряло темп, то сейчас же развертывали главные силы и полностью их вводили в бой. В результате, пробив одну оборонительную линию, войска подходили ко второй в невыгодных боевых порядках, требовалась перегруппировка, на что затрачивалось лишнее время и в связи с чем суточное продвижение ограничивалось 5–7 км вместо 10.
В процессе боев мы убедились, что преждевременный ввод в бой главных сил, вызванный не слабостью авангарда, а задержкой его для организации наступления был вреден. Происходило это потому, что командиры, наученные строить боевой порядок по шаблону, с обязательным наличием второго эшелона, который применяется в случаях потери темпа наступления или для развития прорыва, несмотря на то, что встретились с такой обороной, когда нельзя было допустить механический ввод в бой вторых эшелоновг, продолжали наступать по схеме устава.
Все это вызывало нарушение боевого порядка и приводило к наступлению без предварительной обработки и детальной разведки противника. Войска наступали сразу массой в развернутом порядке, за что тов. Сталин неоднократно нас упрекал, но мы, приученные к шаблону, этой ошибки быстро выправить не могли, и только боевая практика постепенно изжила этот недостаток.
Некоторые товарищи хотят все недостатки отнести за счет качества войск, все неполадки сваливают на войска. Это будет несправедливо. В первый период войны на выборгском направлении наступали кадровые войска, которые были хорошо подготовлены к бою, были дивизии тройного развертывания (где кадровые военнослужащие составляли только одну треть от общей численности; у военного руководства из?за низких боевых качеств такие дивизии получили ироническую кличку «тройчатка». — Б. С.), но они шли во втором эшелоне. Нечего на войска пенять, надо выявить ошибки, недостатки начальников и недостатки в обучении войск.
Как мы наступали на УР? Неправильно говорят, что мы пробовали УР брать с ходу, это неверно. Атака укрепленного района была подготовлена в соответствии с нашими уставными нормами… Взаимодействие было прочно организовано, люди работали хорошо, это подтверждают те, кто сам непосредственно видел это на поле боя. Артиллерийский огонь был дан такой мощный, что противник из траншеи бежал, но наступление все же было отбито. Почему? Потому что не сделали главного: не был разрушен бетон. Защитники обороны оставались в бетоне и пулеметным огнем отрезали пехоту, наступающую за танками. Мы видели героизм танкистов, прорвавшихся через УР, но благодаря тому, что бетон не был разрушен, разрыва между танками и пехотой мы ликвидировать не могли. Поэтому, для того чтобы взять укрепленную полосу, надо сперва разрушить бетон, а разрушить бетон можно только тогда, когда предварительно потрясешь всю систему обороны на участке прорыва.
После этой попытки прорыва было получено указание от главного командования, что нужно подойти к вопросу прорыва по — другому. Мы были вызваны в Москву и получили инструкцию лично от тов. Сталина о том, как нужно подойти к решению задачи прорыва. Это указание сводилось к следующему:
Во — первых, нужно рвать противника на широком фронте. Главное командование решило вести наступление одновременно на всех фронтах, причем отдельные армии должны были наступать в разное время, с тем чтобы лучше растащить резервы противника.
При подготовке операции прорыва учить войска на частных операциях и этими частными операциями вскрыть систему обороны противника. Следующее указание — резервные войска обучать на фронте, а не в тылу; обучать должны командиры, уже участвовавшие в боях.
До начала общего наступления разрушить бетон и обработать хорошенько передний край обороны противника, а также хорошо оборудовать исходный плацдарм для наступления.
В соответствии с этими указаниями товарища Сталина мы и вели подготовку к прорыву. Мы выделили на каждый полк первого эшелона — четыре дня на обучение. В эти четыре дня была проведена с каждым полком репетиция атаки.
Я считаю, что успехи 7–й армии произошли именно потому, что мы полученные указания добросовестно выполнили… Нам удался прорыв потому, что в соответствии с указаниями тов. Сталина одновременно атаковали весь фронт финнов, сковали все силы противника, растащили резервы и, когда получили прорыв, то смело, не боясь фланговых ударов со стороны приморской отсечной позиции и позиции севернее озера Муолаярви, приступили к развитию прорыва».
Забегая вперед, скажу, что Сталин использовал опыт Брусиловского прорыва. Как известно, командующий Юго — Западным фронтом для прорыва австрийского фронта в мае 1916 года создал несколько ударных группировок. Это затруднило противнику концентрацию сил для отражения предстоявшего наступления. Однако и Брусилову распыление собственных сил не позволило развить достигнутый первоначальный успех. Точно так же принятая Сталиным стратегия распыляла не только финские силы, но и резервы Красной Армии. Поэтому прорыв линии Маннергейма в феврале — марте 1940 года не увенчался разгромом финской армии: она смогла сохранить боевой порядок и отступить на новые позиции.
Вместе с тем идея наступления на широком фронте отражала некоторую боязнь советского командования повторения неудач на Карельском перешейке, к северу от Ладоги. Там соединения, дальше всех прошедшие на финскую территорию, подверглись фланговому обходу, а некоторые и окружению. Поэтому теперь было решено растянуть оборону противника с целью заставить его использовать в первые же дни свои немногочисленные резервы.
Не лучше обстояли дела и на море. Балтийский флот в начале декабря высадил десанты на островах в Финском заливе, ранее оставленных гарнизонами. Но недостатки в проведении разведки и оповещении
