этом написать, понимая, что читатели в некую угрозу Советскому Союзу со стороны Финляндии не поверят. Поэтому лучше свалить все на Сталина: Иосиф Виссарионович, мол, из?за всегдашней своей подозрительности вбил себе в голову, что финны могут напасть, а военным ничего не оставалось, как подчиниться приказу и готовить «контрудар».
К войне готовился и советский Военно — Морской Флот. 23 июня 1939 года на флотах и флотилиях директивой Народного Комиссара Военно — Морского Флота флагмана 2–го ранга Н. Г. Кузнецова была введена трехступенчатая система оперативных готовностей: № 3 (повседневная), № 2 (повышенная) и № 1 (полная). А 1 июля на базе Кронштадтского крепостного полка была сформирована Отдельная специальная стрелковая бригада в составе 3 батальонов. Она предназначалась для оккупации островов в Финском заливе.
31 августа на Балтийском флоте создали соединение охраны водного района в составе дивизиона сторожевых кораблей, 3 дивизионов тральщиков, дивизиона сторожевых катеров, дивизиона малых охотников (цель — подводные лодки противника), двух плавучих баз, а также сухопутных подразделений. Ему также подчинялись дивизион торпедных катеров, артиллерийский дивизион и авиационная эскадрилья.
Затем, 25 октября, после двадцатилетнего перерыва, была вновь сформирована Ладожская военная флотилия со штабом в Шлиссельбурге. Она подчинялась Военному совету Балтийского флота и включала в свой состав дивизион из 12 сторожевых катеров и 3 батареи береговой артиллерии.
В августе 1939–го, когда еще продолжались переговоры в Москве английской, французской и советской военных миссий, финны отвергли очередное предложение СССР о предоставлении им военной помощи в случае германской агрессии. Приготовления войск Ленинградского военного округа не могли сокрыться от финских наблюдателей. В Хельсинки теперь всерьез опасались нападения, но — с востока, а не с запада. В конце августа в Финляндии была введена всеобщая трудовая повинность и усилена боевая готовность армии. Это было связано с одним весьма важным событием.
23 августа последовала наконец давно ожидавшаяся Сталиным «серьезная акция со стороны Германии». Риббентроп и Молотов подписали печально знаменитый пакт о ненападении. В секретном дополнительном протоколе к нему Советский Союз и рейх разделили между собой Восточную Европу. В нем говорилось: «В случае территориально — политического переустройства областей, входящих в состав Прибалтийских государств (Финляндия, Эстония, Латвия и Литва), северная граница Литвы одновременно является границей сфер интересов Германии и СССР». После того как две империи «по — братски» разделили Польшу, 28 сентября 1939 года был заключен советско — германский договор о границе и дружбе. Секретный дополнительный протокол к нему передавал Литву Советскому Союзу в обмен на уступку Германии земель с преимущественно польским населением. Хотя секретные протоколы были опубликованы только после Второй мировой войны, уже осенью 39–го в мире догадывались, что СССР и Германия достигли тайной
договоренности о разделе сфер влияния. Сведения об этом уже в конце августа поступили в Хельсинки из США. Американцам же о существовании секретных протоколов стало известно от агента, действовавшего в германском посольстве в Москве.
Сталин тотчас начал прибирать к рукам выторгованную у Гитлера часть добычи. В период с 28 сентября по 10 октября 1939 года с правительствами Латвии, Литвы и Эстонии были заключены договоры о взаимопомощи, предусматривавшие размещение там советских военных баз. 5 октября такое же предложение было сделано Финляндии. В Хельсинки идею договора отвергли. Министр иностранных дел Финляндии Э. Эркко заявил: «Финляндия никогда не примет условия, подобные тем, которые приняли Прибалтийские государства. Если это и произойдет, то только в самом худшем случае». Но в новой политической ситуации финское правительство согласилось возобновить переговоры о возможности сдачи в аренду нескольких островов. 11 октября в Москву прибыл финский посланник в Швеции Ю. К. Паасикиви. Позднее к нему присоединился лидер социал — демократов В. Таннер, занимавший тогда пост министра финансов.
В частях и соединениях Ленинградского военного округа постоянно шли тактические занятия и боевые стрельбы, ярко показывавшие недостатки в частях и соединениях Округа, особенно в тех, которые были сформированы в рамках так называемых «Больших учебных сборов» (скрытой мобилизации для вторжения в Польшу и войны с Финляндией). На окружных стрелково — тактических соревнованиях в середине сентября выяснилось, что батареи медленно изготавливаются к стрельбе после марша, а вычислители делают большие ошибки в определении расстояний. Особенно «отличились» в этом полковые батареи. Еще в июле и августе командованием округа были отданы приказы о приведении в порядок лыжного имущества и совершенствовании лыжной подготовки, однако зимой 1939–го большинство бойцов лыжных частей Л ВО финны наголову превосходили в этом отношении, а многие из красноармейцев, на свою беду, так и не научились толком ходить на лыжах. Расплачиваться за расхлябанность в этом серьезнейшем деле пришлось в буквальном смысле кровью.
От финской стороны не укрылись новые военные приготовления Красной Армии. В ответ в сентябре правительство Финляндии вновь призвало только что уволенных со службы резервистов. А 23 сентября состоялся призыв резервистов частей финской армии, расположенных у советской границы. Однако объявить всеобщую мобилизацию в Хельсинки пока не решались, боясь тем самым спровоцировать войну. Ведь скорой и эффективной помощи Финляндии ждать было не от кого.
Еще 7 октября МИД Германии направил финскому правительству меморандум, где подчеркивалось, что рейх никоим образом не будет вмешиваться в отношения Финляндии с СССР. 9 октября статс — секретарь германского Министерства иностранных дел Эрих фон Вайцзеккер ясно намекнул финскому посланнику в Берлине, что Финляндия вошла в сферу советских интересов. Позднее Таннер, получив информацию от имевших встречи с германским послом в Москве Ф. фон Шулленбургом финских и скандинавских дипломатов, пришел к еще более неутешительному выводу: германский нейтралитет будет предпочтительнее более строгим по отношению к СССР, чем к Финляндии. Действительно, уже после начала войны немцы первое время рассматривали возможность признать марионеточное просоветское «правительство Финской Демократической Республики» (о нем ниже), а также не пропускали через территорию рейха в Финляндию добровольцев и вооружение.
Англия и Франция оказывали Хельсинки дипломатическую поддержку. Однако из?за удаленности от Финляндии и прежде всего в ожидании мощного германского наступления на Западе Лондон и Париж не могли обещать ей своего непосредственного вмешательства в советско — финский конфликт.
14 октября Финляндии было предложено сдать СССР в аренду сроком на 30 лет полуостров Ханко — ключ к Хельсинки, а также передать острова в Финском заливе, часть полуостровов Рыбачий и Средний и Карельского перешейка до реки Вуоксы и полуострова Койвисто — всего 2761 квадратный километр — в обмен на территорию Советской Карелии в районе Реболы и Порос — озера общей площадью в 5528 квадратных километров. Финны отказались. Ведь им пришлось бы отдать не только густонаселенные места с развитой инфраструктурой, но и основные укрепления линии Маннергейма. Пример Чехословакии, которую вынудили уступить укрепленные районы в Судетах и оставили беззащитной перед последовавшей затем немецкой оккупацией всей страны, взывал к осторожности.
На переговорах Сталин говорил Таннеру и Пааскиви:
Этот монолог воспроизвел в своих мемуарах Таннер. Иосиф Виссарионович играл со своими
