Успешен в обществе тот, кто обладает высоким ростом и имеет много чешуи дракона. У меня нет ни того, ни другого, но я в особом положении — внутри меня растёт жизнь. Это означает, что меня примет любой Клан и около пупка нанесут знак имА, защищающий меня от изгнания и позора всю мою жизнь. Можно будет не сидеть за ткацким станком, а выбрать себе более увлекательное занятие и исполнять для развлечения, из Клана никто никогда не выгонит Мать, о ней заботятся и одевают всегда. Так почему же я, имеющая все шансы на комфортную беззаботную жизнь, теперь иду сквозь густую темноту, движимая непонятной, противоестественной потребностью?
Всю ночь я шла, но усталость, всё же взяла своё, и я заснула. Утром обнаружила себя лежащей среди деревьев на куче сухих листьев и веток. Всё тело невыносимо болит и ужасно хочется есть. С большим трудом я встала: одежда разорвана от множества падений и грязная. В таком виде мне стыдно появиться на люди! Пальцы болят, наверное, есть переломы — я шла, выставив руки вперёд, чтобы не удариться головой.
Свет дня отрезвил меня: что я здесь делаю?
Вся одежда в крови, я сбила локти и коленки в кровь и порезалась об острые листья, несколько ранок кровоточат. Такие долго не заживающие ранки остаются от укусов. Какое счастье, что здесь, в Ягинуине вообще нет насекомых! Они остались только в моей памяти в лесу Кслантеналы!
Лала параллельно искала данные:
— Это такие мелкие птички, их стая может сильно испортить настроение и оставить на коже текущие гнойники. Их специально создали, чтобы досаждать голым людям.
— Но, в городах и поместьях их не было! Я такие ранки видела впервые на себе, это очень неприятно.
— Кто знает, сохранилось бы общество в мире, где еда растёт на деревьях и не нужна одежда от холода, а территории хватит на всех. Если бы не эти создания, в лесах было бы гораздо больше любителей растительного образа жизни.
— Что там дальше? — Лала снова заставила меня окунуться в омут памяти.
Я закрыла глаза и снова погрузилась в воспоминания, которые Лала проживала одновременно со мной. Я встала, рука попала в воду — ручей с приятной прохладной водой. Я умылась и выстирала одежду, тут же надела её мокрой. Совсем несложно понять, что пустыня совсем рядом — её жаркое дыхание доходит до самого моего горла.
Я совершенно дезориентирована: что я тут делаю? Разумная часть меня кричит: «Вернись сейчас же обратно!» Но влечёт туда, в жару, не остывающую даже ночью. Я припала к ручью и пытаюсь напиться впрок. А затем совершаю самый нерациональный и абсурдный поступок — иду в пустыню, в этот момент куда-то делись все мои инстинкты и страхи. А дальше наступает провал.
Много лет я не знала, что родилась где-то в другом месте. Я очнулась и мне сказали, что я потеряла память из-за травмы и мне придётся немного вспомнить, как жить. Я не заподозрила подвоха — все вели себя так, как будто мы давно знакомы и помогали мне справиться с бытовыми приборами и другими сложностями, о которых я «забыла».
— Ты не помнила себя маленькой?
— Очень долгое время. Потом начали всплывать какие-то фрагменты… Я выяснила всё о своём прошлом, насколько это было возможно, но правда мне не понравилась.
— Ты перешла мембрану в непредназначенном месте, сработала реакция на кровь, если бы не это, могла бы погибнуть.
Реакция на кровь — система защиты жизни, она повсюду. Если случайно порежешь палец, нужно тут же блокировать систему, иначе роботы доставят твоё тело в реанимацию. Все острые поверхности и углы защищены полями, все болезнетворные микробы извлечены на уровне матриц.
Если бы не эти насекомые, я могла бы погибнуть?
— Я вспомнила, мне приснился сон! Это самое первое воспоминание!
Прежде, чем я очнулась в вязкой жидкости, утыканная трубками, мне приснился сон:
Я хожу по полю и не знаю где мой дом, проклятое поле никак не закончится, в какую сторону не иди — всюду горизонт до края. Вдалеке я вижу хижинку, в таких ветхих плетеных шалашах живут одинокие фермеры. Причём одинокими считаются и пары тоже, на союз двоих никто не смотрит всерьёз, обычно он завершается вместе с угасанием страсти. Со всех ног я бегу к хижине, но она пуста. Вдалеке я замечаю Фермера, он копается в земле.
— Вы мне не скажете, куда идти домой? — задала я глупый вопрос незнакомому человеку. Но во сне казалось, что это и есть Тот Единственный встречный, который Знает.
— Где ты живёшь?
— Там, где будет хорошо моему ребёнку. — Во сне я уже не могу вспомнить, где я живу, но точно помню, что я уже не одна.
— Ты уверена?
— Я хочу быть со своим ребёнком! У себя дома! — Ужас, что у меня могут отобрать моё единственное сокровище, заполнил меня.
— Так вот же он! — Указывает фермер. — Я оглядываюсь и вижу город вдалеке, как же я сама не заметила?! Точно, я именно там живу.
Этот человек показался мне смутно знакомым, я хотела спросить, почему он живёт здесь один, хотя знает, что есть Город, но не успела, проснулась.
Лалу интересует Кслантенала, а я уже дошла до момента перехода и загрузла в начале жизни за пределами интересующего её мирка.
— Теперь ты неразрывна.
— Провалов в памяти ещё много, но мне больше не страшно их открывать. Я обязательно запишу для тебя всё, что вспомню!
Мы расстались ненадолго, Лала, как бы отпустила меня, стала тихой и невидимой, а я занялась повседневными делами. Меня попросили приехать в Центр Детства: несколько молодых мам ждут, чтобы я поделилась с ними опытом. Опыт в виде света можно получить из сети, как информацию. Даже объёмная иллюзия — это свет, а человек человеку передаёт опыт духа. Часть этого опыта становится неотъемлемым целым с принимающим лицом, и у него возникает эффект правильности действий.
Центр Детства, это моя вторая родина, именно туда привезли моё пострадавшее от перехода в непредназначенном месте тело. На нашей планете нет пустыни, как природного явления, пустыня — это мембрана между мерностями. Со стороны Маголиума она не видна, нужно знать точки входа, как правило, они находятся в учреждениях работников-наблюдателей.
Самое прекрасное место, как мне показалось тогда, приветливо встретило меня множеством детских голосов. Сначала я жила в маленькой комнате, специалисты-психологи заботливо создали мне интерьер, в котором я чувствовала себя уютно, как дома. Мне сказали, что я останусь здесь, чтобы была возможность наблюдать за развитием ребёнка, но я не возражала и так. Как выяснилось — быть мамой моё предназначение. Родился Ёреок, я осталась с ним и параллельно кормила ещё других детей. Позже, мы жили с ним отдельно, но неподалёку от Центра Детства, без которого я не представляла себя.
Здесь многие малыши обрели дом и маму. Большинство их этих детей попадают сюда в виде эмбрионов, извлекаемых из материнского организма на любом сроке. Женщины отказываются от родов по самым разным причинам. Несмотря на отказ, их функция считается исполненной, иногда достаточно дать ребёнку свой физиологический типаж, а потом отдать его на воспитание профессионалам. Жизнь вне природной среды ослабила инстинкты людей, материнский один из них. Инстинкт Матери и Любовь Матери это не одно и то же, но во мне гармонично уживаются и тот и другой. Не всем биологическим родителям дано стать отцом или матерью, поэтому детей воспитывают профессионалы, никого это не удивляет. Каждый здесь делает то, что ему или ей естественно и интересно, а дети не являются чьей — то собственностью, они принадлежат самой жизни.
К смерти здесь отношение очень естественно, большинство маунов помнят несколько предыдущих воплощений и осознано отказываются пройти регенерацию тела. Современная медицина позволяет жить так долго, как это необходимо, обновляя органы и системы, если мозг жив и нормально функционирует, то тело можно восстановить.
