вид транспорта: что-то наподобие скоростного разновекторного лифта. Вид у меня лохматый, заспанный и ошарашенный, но, кажется, никто не обращает на это внимания. Я зашел в свободную кабинку лифта, следуя примеру остальных обитателей огромной лаборатории. Меня не удивило, что система знает, куда меня доставить, я ещё раз убедился, что встреча с Яромиром произошла в реальности, а не в моём воображении или сне.
Выйдя из лифта, я оказался на прозрачной пустой площадке, посередине которого покачивается безопорное кресло. Я не стал в него садиться, подошел к краю площадки и посмотрел вниз на людей, которые делали непонятно что около приборов непостижимой для меня природы. Я услышал лёгкое потрескивание, скорее ощутил, и запрокинув голову, увидел облако над площадкой. Плотное облако пронизывали молнии, иногда оно сжималось и расширялось, становясь то плотнее, то прозрачнее. Из лифта вышли двое парней и наставили на меня дистанционный сканер. Затем молча указали на кресло. Не успел я опомниться, как оказался в западне: кресло плотно зажало мои руки, ноги, зафиксировало туловище и голову. Воу надели мне на голову шапочку из светящихся нитей, она закрыла часть лица. Один из них ловко уколол в шею сзади, воткнув в атлант какую-то штуку, вызывающую кашель. Я попытался сопротивляться, но это было бесполезно — кресло прочно держит в своих объятиях. Из-за кашля я не смог ничего сказать или крикнуть, а лишь издал хрип, и готов было начать орать в панике и звать на помощь, но замолк и сделал вид, что поперхнулся и рассматриваю облако. Мой ужас погасила вышедшая из кабинки лифта женщина, в присутствии которой стало стыдно за своё трусливое поведение.
— Вы должны быть в сознании во время коррекции. Боли, которой вы боитесь, больше не будет — самое страшное уже позади, наши работники делают всё быстро и профессионально. — Щебетала она, а я её рассматривал. «Нинона» — бегало, перекатывалось и тихо звучало имя по её комбинезону. Не соответствующее этой женщине имя, видимо, должно было ввести меня в заблуждение, отвлечь от неё, как от человека и сосредоточить на должности.
— Зачем меня привязали? — я почувствовал головокружение.
— Возможно, вы заснёте или потеряете сознание, тело зафиксировано для вашей безопасности. И моей. — Она хитро улыбнулась.
Нинона красива той странной красотой, когда все черты лица и части тела по отдельности — обычные или, скорее, гротескные, а всё вместе — гармонично до невозможности отвести взгляд.
— Я буду задавать вопросы… Вы сейчас слышите что-нибудь?
Хотелось почесать затылок, но руки невозможно высвободить из подлокотников кресла. Почувствовал запах, резкий, незнакомый, он отвлёк меня от зудящего затылка. Сильно захотелось спать, но неистовая Нинона всё задаёт и задаёт вопросы:
— С чем ассоциируется этот запах?
— Если бы так пахли продукты, я бы не стал их есть. Постойте… Это запах негодования? Чувства могут пахнуть? — она только кивнула.
— Что вы сейчас видите?
Мне уже снится сон, я пытаюсь рассказать Ниноне о нём, стараясь оставаться с нею, но, похоже, это тоже снится…
Я вернулся домой со словами: «Ничего особенного, интересно, когда это начнёт работать?» И вдруг увидел Герта, лежащего посреди зала в позе эмбриона. Он бился в конвульсиях, как рыба, выброшенная на берег:
— Что с тобой? — я подбежал и увидел, что это не Герт, а я лежу весь мокрый, в слизи и пытаюсь выкашлять мокроту. Воздух обжигает лёгкие, а я такой же взрослый, как сейчас, одетый и совсем беспомощный, как настоящий новорожденный.
— Гееерт! Помоги, — я вдруг проснулся, не понимая где я. Кресло больше не держит меня.
— Вы спали около часа, — ответила Нинона на мой немой вопрос, она всё ещё здесь.
— Мне пора идти, — я давно не оставлял Герта одного так надолго.
— Вы должны дать мне разрешение на постоянное наблюдение, на вход без запроса.
— Это обязательно? — вообще-то, у меня есть личная жизнь, а эта мэй, хоть и симпатичная, не всегда была бы кстати в моей голове.
— Не переживайте так, я не собираюсь брать на себя тотальный контроль. Я несу за вас ответственность и, возможно, понадобится моя помощь. Включение пятимерного и шестимерного зрения происходит у всех по-разному и достаточно непредсказуемо.
— ДА, разумеется, я спросил просто так. И ещё: — Обернулся я уходя — Вы мне очень симпатичны, вашему мужу повезло.
Звук женщины в постоянной паре не спутаешь ни с каким другим. Её лёгкая улыбка скользнула по моей правой щеке и растаяла где-то на затылке.
10.
—Где ты был?! — накинулась на меня Милиана, едва я вошел в здание Минунзу. — Я ищу тебя уже пол дня. Никто (имеется в виду Герт) не хочет мне сказать, где ты! Почему ты не сказал мне ничего?
Я буркнул что-то и безуспешно попытался обойти её, потом отодвинуть с дороги, но она не умолкала, а звук её голоса, ставшего вдруг таким высоким и визгливым, резал мозги.
— Ты спала, когда меня вызвали.
— Куда это тебя могли вызвать? Твоя работа здесь, Мастер Анцимун понятия не имеет, где тебя носит. Не! Смей! Мне! Врать!
— За то время, пока ты прохлаждалась в Лучшем Мире, я сменил множество работ. Нужно было кое- что доделать. Можешь сейчас оставить меня в покое, мне нехорошо? — Я закрыл уши ладонями и прикрыл глаза. Попытался вспомнить, как я вошел в транспортный тоннель, вышел из него, спустился на лифте, или прошелся пешком до здания Минунзу. Где сейчас зафиксирован театр? Провал в памяти должен был меня насторожить, если бы не сильная усталость.
— Тебе, правда, плохо? — Я закивал головой, Милиана прищурилась и пристально посмотрела на меня.
— Действительно, вид у тебя нездоровый, бледный какой-то, — и вдруг, о счастье, согласилась отстать от меня:
— Мне нужно репетировать, кажется, у тебя есть тот, кто о тебе позаботится, — сказала она с горечью, но, всё же попыталась увязаться со мной.
— Иди, я найду дорогу сам, — она прошлась со мной почти до двери, а лишь после упорхнула, убедившись, что я пошел не к Герту.
Наивная. Почему в такой аппетитной форме так мало здравого смысла?
На полу и стенах проступили какие-то лабиринты и надписи, как будто я развернул в очках схему жизнеобеспечения здания. Я на всякий случай проверил: вокруг лица нет очков, мало того, в начале процедуры с меня сняли браслет, и он до сих пор лежит в кармане. Сеть и любые управления активируется только при контакте браслета с запястьем, то есть, с моей нервной системой. Это было бы любопытно в любой из моментов, только не сейчас, когда мелькание под ногами вызывает ещё большую тошноту и дезориентацию. Если бы не Милиана, которую невозможно спутать ни с кем, я бы сильно сомневался туда ли попал: здание Минунзу изменилось до неузнаваемости, оно стало, как будто, больше, почему-то более мрачным, как будто притушили весь свет Синона. Кругом пыльно и как-то грязно, возможно впечатление мусора и пыли производят все эти движущиеся схемы на стенах и прямо в воздухе, они уходят в бесконечность, подобно переотражению в зеркалах, стоящих друг напротив друга.
Я ввалился в свою комнату и сорвал видимость стены. Настоящий Герт, похоже, не очень страдал в моё отсутствие, в отличии от Герта из моего сна, он не бился в агонии, а застыл перед синогулятором, явно в замешетельстве. Приготовление еды всегда вводит его в ступор. Обычно этим занимаюсь я и долго уговариваю составить мне компанию.
— Что это с тобой, научился сервировать? — Герт, явно активировал одну из последних записей
