умоляю вернуть чудесный дар! Клянусь, что сумею правильно распорядиться им!»
По щекам Нангавана текли слезы. Он уже забыл все свои страхи по поводу дьявольских проделок и мечтал только об одном — вернуть себе божественный дар.
Время либо остановилось, либо пролетело слишком быстро. Над горами затеплился хмурый рассвет. Нангаван, измученный и отчаявшийся, не заметил, как задремал.
По небу плыли сизые тучи. Моросил дождь. Весенняя сырость пробирала до костей, и Нангаван проснулся от холода. Было слышно, как по редким арчовым кустикам у входа в пещеру шуршат капли.
Становилось все светлее. Нангаван с трудом поднялся. Тело затекло, голова гудела, во рту ощущалась противная горечь. Сгорбившись и тяжело ступая, он побрел к выходу. И вдруг… среди камешков что-то блеснуло. Боясь поверить своим глазам, Нангаван встал на колени, нерешительно протянул дрожащую руку… На ладонь тепло лег маленький, похожий на фисташку, кусочек золота.
Учитель гнал от себя мысль, что камешком мог оказаться самородок, незамеченный им в прошлый раз. Нет! Только не это! Дух Горы сжалился над Нангаваном и вернул ему волшебную способность! Он снова имеет власть над золотом…
Возвращаясь в дом, Нангаван, сам того не желая, снова подумал о коварстве Сатаны. Разве тот не привык использовать в своих целях пороки людей? Алчность, например. Или гордыню.
«Ведь я хочу стать великим, — признался себе Нангаван. — Следовательно, я поддался греху гордыни».
Он опять запутался. Отступивший было страх охватил его с новой силой.
— Вдохните и представьте себе, что вы выдыхаете, — продолжал бубнить Нангаван. — Выдохните и представьте себе, что вы вдыхаете.
Он произносил эти слова машинально, они не мешали ему думать о своем. Например, о грехе или о
— Учитель! Учитель! — завопил Хаким, вскакивая со своего места и возбужденно размахивая руками. — У меня получилось! Я смог!
Нангаван вздрогнул. Он не сразу сообразил, о чем идет речь.
— Я знаю! Я все понял! — продолжал вопить Хаким. — Я свободен! Я…
От избытка чувств у него перехватило горло. Остальные
— Я сидел и выполнял то, что говорил Учитель. И вдруг, непонятным образом, встал, расправил плечи и вздохнул полной грудью. В этот же самый момент я увидел, что мое тело продолжает сидеть в позе лотоса у моих ног…
— Тебе не показалось? — недоверчиво спросил Криш. — Анаша, гашиш, опиум… Может, ты чего-то накурился?
— Я не курю, — возмутился Хаким. — Тем более наркотики. С какой стати? Я сидел, медитировал, и…
— А сейчас ты тоже видишь свое тело со стороны? — перебил его Белкин.
— Сейчас? Нет…
Хаким растерянно замолчал.
— Почему?
— Ну… я полагаю, это было мимолетное ощущение. Я слишком обрадовался, вскочил и все испортил, — огорчился Хаким. — Но мне не показалось! Я в самом деле стал чем-то отдельным от своей плоти…
Нангаван не верил ушам. Судя по рассказу Хакима, тот получил просветление во время медитации. Сам гуру так долго медитировал, что успел разувериться в результате. Ему пришла в голову
На всякий случай он пока промолчал. Как же ему отрешиться от гнетущих сомнений? Они разъедают душу подобно червям, способным испортить любой, самый прекрасный плод.
Остаток дня прошел в обсуждении нового состояния Хакима. Все пришли в возбуждение. Привычный ход вещей был нарушен. Криш бродил по дому в глубокой задумчивости, Белкин непрерывно жевал орехи. Длинный Витек без конца протирал свои очки, то снимая их, то надевая обратно. И даже молчун Яков сказал по этому поводу пару слов.
— Завидую тебе, брат, — пробормотал он, обнимая Хакима. — Ты вдохновил всех нас. Какое счастье, что надежды сбываются!
Хаким же пребывал в состоянии эйфорического восторга. Что-то должно измениться. Просветление не дается просто так! За ним следуют еще более изумительные, потрясающие явления. Замирая в предвкушении неведомого счастливого будущего, Хаким уснул. И ему приснился странный сон. Как будто неизвестный голос позвал его куда-то.
— Ты должен найти его… — твердил голос.
— Кого? — не понял Хаким.
Голос затих на время… и зазвучал снова, теперь уже громче.
— Ищи его! Ты должен!
Повинуясь голосу, Хаким поднялся и, подобно лунатику, зашагал к выходу. У дверей он оглянулся на свое тело, которое неподвижно лежало, укрытое двумя шерстяными одеялами.
Ветер разогнал тучи, и на черном небе висела зловещая луна в мутном ореоле. Хаким брел наугад, послушный некоему внутреннему импульсу, который вел его вперед. Он не видел дороги и удивился, оказавшись у пещеры, где любил медитировать в одиночестве Учитель.
— Кто ты? — задал Хаким вопрос голосу. — И зачем привел меня сюда?
В ответ — тишина. Равнодушно мерцали далекие звезды. В лунном свете скалы казались уродливыми исполинами, обступившими маленького ничтожного человечка. Хаким хотел испугаться и не смог. Его эмоции притупились. Влекомый все тем же загадочным импульсом, он двинулся дальше…
— Ищи его! Он здесь, рядом! — приказал голос.
— Да что? Что я должен искать? — возмутился Хаким.
Он заметил, что идет совершенно бесшумно. Под его ногами ничего не похрустывает, не шуршит.
— Теперь сюда! — позвал голос, увлекая Хакима в отверстие между скалами. Игра света и тени делала эту узкую щель почти невидимой. — Ищи здесь!
Хаким попытался втиснуться в щель, и ему это удалось. «Настоящее тело ни за что не пролезло бы сюда», — подумал он.
Между скалами стояла непроглядная тьма.
— Мне ничего не видно, — успел пробормотать Хаким, и у него… открылось второе зрение.
Возможно, это именно так и называется. Он не знал, как сказать об этом более правильно. Темнота оставалась все такой же густой и вязкой, но глаза Хакима начали видеть. Внутри скальной щели поверхность была ребристой, покрытой множеством продольных углублений.
— Ты почти у цели! — сообщил голос.
Хаким стоял, не зная, что ему делать дальше. Он поворачивал голову, рассматривая углубления. Скалы казались зеленовато-голубыми в темноте, и Хаким отметил необычайную четкость рельефа. Одно из углублений показалось ему привлекательным. Рука сама потянулась туда, ощупывая шершавые стенки, пока не наткнулась на что-то гладкое.
— Ты нашел его! — радостно воскликнул голос, и… все пропало.
Хаким проснулся. Он лежал на своем жестком ложе и слышал храп толстяка Белкина.
— Белыч, черт тебя побери, опять рычишь, — проворчал Длинный, вставая в туалет.
Он выходил по малой нужде раза два-три за ночь. И по дороге обязательно будил толстяка, чтобы тот перестал храпеть. На несколько минут в комнате воцарялась тишина. Когда Длинный возвращался, Белкин уже снова выводил замысловатые рулады.
Хаким не смог заснуть до утра. Он лежал с открыты — ми глазами и вспоминал «ночное путешествие». Дорогу, залитую луной, скалы и узкую щель между ними… Все так ясно стояло у него перед
