рискнул приударить за ней. Но она в мою сторону не глядит. Ей богатого мужа подавай! В этом они с Полиной схожи. Красивые женщины любят шик. А на актерскую зарплату не разгонишься…
Он приуныл и опустил голову, ковыряя вилкой холодные пельмени.
– Кто-нибудь из сотрудников театра ухаживал за Жемчужной?
– Все… и никто. Каждый тайно вздыхал по ней… даже режиссер. Я уже говорил, – это ритуал: влюбляться в ведущую актрису. Полина всем улыбалась, позволяла себе невинный флирт, не больше. Сами понимаете, достойного конкурента Зубову среди нас не нашлось.
– Вы женаты?
– Был. Давно… Моя жена работала костюмершей в студии, где я проходил практику. Она была старше меня на пять лет. Этот брак лишил меня иллюзий. Любви, как таковой, не существует… женщины ищут хороший секс и большие деньги. К счастью, артист может пережить на сцене то, чего не обрел в жизни. В этом прелесть и проклятие нашей профессии. Когда познаешь великие страсти, размениваться на нечто мелкое уже не имеет смысла.
– Тот, кто хоть раз ощутил себя Антонием, – знатным римлянином, могучим воином и непревзойденным любовником, – уже не сможет стать обычным семьянином в пижаме и тапочках! – усмехнулся Лавров. – После блистательной Клеопатры ложиться в постель с костюмершей… дурной тон. Я угадал?
– Ваша ирония неуместна, – без обиды заявил Митин. – В принципе вы близки к истине.
И, выпрямившись, произнес нараспев:
Утром того же дня Санта привез Глорию в Москву, в ее квартиру на Шаболовке.
Новый консьерж не узнал жиличку. Пришлось назвать фамилию и показать ему ключи от квартиры.
– Голицына? – бестолково моргал он.
– Это моя девичья. По мужу я была Зебрович.
– А-а! Понял…
Вопреки его заявлению, было видно, что он ни черта не понял.
– Желаете подняться вместе со мной на седьмой этаж? – предложила она.
– Я вам верю, – сдался консьерж.
Санта остался ждать хозяйку в машине у подъезда. Глория сказала ему, что сама справится: хочет забрать кое-какую одежду. Будет всего одна сумка или того меньше.
В квартире, где все хранило память о ее недолгой супружеской жизни, Глорию объял трепет. Казалось, она каким-то чудом перенеслась в прошлое. Вот-вот из гостиной раздастся голос Толика, запахнет его туалетной водой и виски…
В баре все еще стояла батарея бутылок с разными сортами виски, собранных покойным мужем. Глория к ним не прикасалась.
Она, не снимая сапог, прошла к ореховому шкафу и распахнула створки. Мать честная, сколько же она накопила тряпья! На вешалках висели платья, костюмы, пиджаки, блузки, юбки и брюки всевозможных расцветок и фасонов.
– Так-с…
Глория деловито приступила к осмотру богатого гардероба. Она отобрала все светлое, – молочно-белый костюм джерси, шарф и пальто. Сапог и перчаток подходящего оттенка не нашлось. Придется купить…
Шляпные коробки лежали на антресолях. Без стремянки в них не заглянешь. Глория решила не тратить время и заехать за шляпой в магазин.
Примерила у зеркала костюм, – сидит как влитой, только в груди слегка тесен. Неужели у нее вырос бюст? Похоже, стряпня Санты и натуральные продукты идут ей на пользу. Белый шарф с кистями и короткое пальто «летучая мышь» придали ее облику утонченную элегантность.
– Хм… неплохо…
Санта ахнул, когда она выпорхнула из парадного, словно Снегурочка. Только обувь из коричневой замши и такая же сумочка портили картину.
– Жаль, что Рождество закончилось, – протянул он, подавая ей руку и помогая сесть в «аутлэндер». – Из нас получились бы потрясающие Дед Мороз и Снегурка.
– Да, жаль…
Он подвез хозяйку к магазину, где та выбрала себе высокие кремовые сапожки, перчатки из белой кожи, сумочку и шляпу с большими полями.
– Я почти готова, – радостно улыбалась Глория, вертясь перед большим зеркалом в торговом зале. – Не хватает золотого браслета… но это мелочь.
Она аккуратно собрала волосы в пучок и закрепила сзади перламутровой застежкой.
– Теперь то, что надо!
Санта встретил ее удивленным возгласом.
– Вы точь-в-точь та артистка, которая недавно приезжала к нам!
В машине Глория нанесла последние штрихи, – подкрасила глаза, губы и щеки.
– Поехали! – скомандовала она.
– Куда?
– В подмосковный поселок Летники. У тебя есть карта?
Запасливый великан обзавелся несколькими картами. Но мечтал о навигаторе.
– Карты пора списать в утиль… – буркнул он, прогревая мотор. – Кое в чем стоит идти в ногу с техническим прогрессом.
Глория промолчала. Она
Глава 21
Лавров вышел из кафе «Меломан», радуясь, что в свое время оставил службу в уголовном розыске. В ином деле сам черт ногу сломит. Чем больше информации поступало к нему из разных источников, тем меньше он понимал. История вековой давности переплеталась с современными реалиями так тесно, что он путал одно с другим.
Граф Шереметев, призрак «вещуньи», крепостная актриса Жемчугова, останкинские тайны отбрасывали тень на нынешние события. Клубок не собирался разматываться, сколько ни тянул за ниточки Лавров. Слава богу, он обязан отчитываться только перед Глорией, а не перед милицейским начальством. Его бы уже не раз вызвали «на ковер» и «сняли стружку».
Ему было ясно, почему «спецы» старались подогнать под суицид и несчастный случай смерть двух актрис зубовского театра, – никому не интересно копаться в интригах, сплетнях и дрязгах, по уши увязнуть в болоте домыслов при полном отсутствии улик. Куда ни ткнись, – тупик.
Впрочем, Лавров не исключал и того, что следствие сделало правильный вывод. Зачем искать убийцу там, где его нет? Будь его воля, он бы тоже бросил всю эту утомительную возню.
«Лукавишь, Рома, – поймал его на лжи внутренний критик. – Тебе не безразлична судьба Катеньки Бузеевой, третьей потенциальной жертвы. Если верить Шекспиру, то обе служанки Клеопатры умерли. Значит…»
– Ничего это не значит, – буркнул он, выруливая с парковки на шоссе. – С Бузеевой все в порядке.
Встроившись в плотный поток транспорта, он сбавил скорость. Из-под колес летели брызги мокрого снега. Впереди назревала пробка, о чем задорно сообщило «Авторадио». И правда, ехать приходилось все медленнее. Вскоре машины впереди остановились. Едва Лавров, чертыхаясь, достал мобильник, тот разразился оглушительной трелью.
Начальник охраны терпеливо выслушал претензии Колбина, которому он вдруг срочно понадобился.
– Ты где? – с подозрительными нотками в голосе осведомился Петр Ильич.
– В пробке торчу…
– Долго еще?
– Не знаю… час или два…
– Ты здесь нужен!
