феодальному гнету и преисполнен надеждой на избавление от пут крепостничества с помощью «батюшки Степана Тимофеевича» и его «детушек». А по богатству языка и художественной выразительности разинский цикл стоит в одном ряду с лучшими произведениями мирового устного народного творчества и поэтому уже давно вошел в золотой фонд русской литературы. Но если филологи отдали ему должное[53], то историографического осмысления он почти не получил.
Редкий сборник народных песен, начиная со старинных изданий М. Д. Чулкова и Н. И. Новикова и кончая самыми новейшими[54], не включает в себя песен о Разине и его сподвижниках, поскольку песни этого цикла самые популярные среди всех русских исторических песен. В числе собирателей народного поэтического творчества, посвященного разинской теме, были А. С. Пушкин и А. Н. Островский, П. И. Мельников-Печерский и Д. Н. Садовников. Памятники фольклора стали своеобразным камертоном, по которому выявляли «звучание» тех или иных подкрепленных историографической традицией версий о восстании крупнейшие историки России С. М. Соловьев и Н. И. Костомаров.
Песни и сказания о прославленном атамане, о разинской вольнице, конечно же, прежде всего поэтические произведения и содержат много вымысла, фантастических и условных ситуаций, что, впрочем, не мешает рассматривать весь этот комплекс и как интереснейший и плодоносный исторический источник. Однако в песенной форме преломились и отношение народа к крестьянской войне, и его понимание событий, и его оценки, симпатии, чаяния, иллюзии, устремления. Возможности Разина в представлении обездоленного российского населения были безграничны, с ним связывали вековые надежды на лучшую долю, на освобождение от крепостной зависимости, на заступничество от произвола и насилия. Поэтому не удивительно, что в образе неустрашимого и неуязвимого Стеньки народ создал себе кумира.
С. Т. Разин — больше чем историческое лицо. Он не только бесстрашный бунтарь, бросивший вызов времени и обстоятельствам, но и мифологический персонаж, воплощенное желание миллионов быть свободным в проявлении своей воли, чувств, страстей, независимым от тирании власти. Образы, которые народ отождествляет с историческими героями, имеют к ним подчас лишь косвенное отношение. Прямое отношение они имеют к коллективным мечтаниям, представлениям о добре и зле и т. п. В какой-то мере это касается и Разина. Вот почему исторические песни о нем во многом можно расценивать и как мифы. Что есть миф для человека? Прежде всего он — точка опоры в духовных исканиях, способ защиты от жизненных гроз и недугов. В одних случаях он способен исцелить, успокоить, снять напряжение, в других — вдохнуть веру в свои силы, взбодрить, придать энергию и отвагу. В песнях разинского цикла, как правило, находит выражение характерный для большинства мифов предельно упрощенный конфликт добра и зла, где исторические реалии зачастую сведены до минимума или вообще нарушены сказочными вкраплениями. Сюжет варьирует набор подлинных фактов и традиционных фабульных клише. Созданный путем сочетания обоих этих компонентов мир социально привлекателен, логичен внутри себя и выгодно контрастирует с непоследовательностью, сложностью, беспросветностью мира реального. Это мифологическое начало присуще и традиционным казачьим, разбойничьим (удалым) и старым историческим песням. Сам Разин из числа тех людей, которые как бы притягивают к себе мифы. Такие личности обрастают легендами и при жизни, и после смерти. Вокруг них витает постоянная аура мифа. В разинском цикле эта тенденция получила дальнейшее развитие.
Крестьянская война второй половины XVII в. поразила воображение миллионов. Самостоятельность и дерзость действий, независимость духа разинцев, вольное передвижение их по Дону и Волге, победоносный поход в Персию, захваты одного за другим волжских городов и намерение идти к самой Москве, расправа с царскими воеводами и приказными людьми, «прелестные» письма, героика и трагический исход восстания — все это глубоко отложилось в народном сознании, надолго стало пищей для ума, вошло в устные поэтические произведения. В песнях и легендах, воспевавших мужество, удаль и волю вольную, старшие поколения находили утешение в горькой своей жизни, а младшие — черпали силы для сопротивления и протеста, для того чтобы жить, не склонив головы.
Ядро разинского эпоса сложилось непосредственно в период событий 1667–1671 гг. и вскоре после них. А позднее, в XVIII в., пополнилось многочисленными прибавлениями. На сегодняшний день известно более двухсот записей песен на эту тему.
В народных сказаниях Степан Разин нередко действует вместе с Ермаком. В одном из преданий говорится: «У Ермака Тимофеевича, самого набольшего из всех станишников, было много удалых товарищей, верных помощников. Правою рукою у него был Стенька Разин…» В песне о покорении Сибири Ермаком, сложенной наполовину в прозе, наполовину в стихах, есть такие слова:
То, что фольклор сводит Разина с Ермаком и Ильей Муромцем — излюбленными героями устных повестей и сказов, показывает, насколько глубоко вошел в сердце простого русского человека образ «батюшки Степана Тимофеевича», насколько он близок и дорог тем, во имя кого отдал свою жизнь. В народных повествованиях Ермак и Разин не случайно не разделены веками, как в истории. Этим как бы подчеркивается общность судеб и устремлений двух богатырских личностей, пошедших разными путями искать волю.
В народных сказаниях Разин часто наделяется сверхъестественными качествами: не боится ни пуль, ни ядер; бросает со струга двадцатипудовые камни; расправляется с врагом, убивая его из незаряженного ружья и т. п. Первые легенды, в которых Разин предстает как кудесник и чародей, складывались еще во время его победоносных походов на Каспий и Волгу, когда целые отряды и гарнизоны противника без сопротивления переходили на сторону повстанцев, а пушкари и стрельцы, чуть ли не в упор стреляя по разницам, каким-то непостижимым образом (а на деле — паля холостыми зарядами или нарочно ведя огонь мимо цели) не причиняли им вреда. Так и родилась молва, что Разину пушки нипочем и пули-де его не берут, ибо он «заговоренный». Эта легенда охотно принималась на веру простым народом, поскольку была порукой неуязвимости предводителя крестьянской войны. Позднее круг возможностей атамана-колдуна в людских представлениях еще более расширился. Заговорили о том, что Разин «пускал корабли по суху, как по воде», что с помощью каких-то заклинаний он сделал безобидными змеями прежде ядовитых ужей, что по волжским берегам им спрятаны клады с несметными богатствами и т. п. Войско свое, согласно преданию, собирал он так: возьмет липовую щепку, бросит в Волгу, и вот на реке появляется корабль с вооруженными казаками.
В произведениях устного народного творчества Разин предстает перед нами как личность былинного склада. Таким его видели и изображали современники.
Но за всеми эпическими сообщениями, как бы ни были они на первый взгляд причудливы и фантастичны, стоит реальный человек. В фольклоре о Разине воплощены его живые черты. Любознательность и одержимость, простота и лукавинка, бесшабашность и непримиримость к угнетению, к подлости. А еще — размах богатырский, истовость. Искренняя сыновья любовь к народу российскому и глубокая вера в него, в его силы. И дума, дума высокая… Он храбрый удалой атаман, вершитель социального возмездия, суда над людьми неправедными, мирскими кровопийцами, богатеями, боярскими прихвостнями. И тем он люб народу. В песнях неоднократно подчеркивается, что Разин встал во главе голытьбы, бедноты. Именно к ней обращена ласковая речь атамана:
