резко изменилась в 2003 году, когда умерла его мать. Он оформил поддельное свидетельство о ее смерти, где указал неверные имя и номер счета социального страхования. А затем забрал ее одежду, купил в супермаркете парик, лак для ногтей и большие темные очки – в общем, все необходимое для того, чтобы выдавать себя за собственную мать.
С помощью этого реквизита он на протяжении шести лет получал ее пенсию – в сумме вышло более $50 тыс.
А еще Паркин наконец осуществил то, чего так долго добивался. Под видом немощной старушки он успешно подал заявление о банкротстве, что позволило ему получить еще более $65 тыс. в виде субсидий – эти деньги были потрачены на аренду новой квартиры.
Однако главной целью Томаса Паркина было отсудить квартиру своей матери, которую он потерял, не сумев вернуть долг по ипотечному кредиту. В 2003 году Паркин от имени Ирен Прусик подал иск в суд против ее сына, то есть против самого себя. Поддельная Ирен Прусик утверждала, что Томас использовал фиктивные документы при оформлении сделки по передаче квартиры в его собственность, поэтому сделку следует признать незаконной. Таким образом, Паркин планировал отнять квартиру у Самира Чопры, и тому в течение шести лет пришлось отстаивать свои права на недвижимость. В какой-то момент Чопра обратился в прокуратуру с требованием расследовать деятельность Томаса Паркина и его матери, о смерти которой он не знал. Самир Чопра утверждал, что они вместе использовали поддельные документы и в судебном процессе, и в заявлениях о банкротстве.
Когда следователи решили это проверить, то захотели встретиться с Ирен Прусик лично. Чтобы не давать поводов для лишних подозрений, Томас Паркин согласился. Он как следует подготовился к беседе: надел солнцезащитные очки, парик, платье, а еще маску-респиратор, пытаясь исказить свой голос. Но сотрудники полиции тем не менее сразу догадались, что под видом пожилой женщины скрывается средних лет мужчина. Против Паркина выдвинуты обвинения в 47 случаях нарушения закона, что может вылиться для него в 25 лет тюрьмы.
Окружной прокурор Чарльз Хайнс в связи с этим делом заметил: «Марк Твен считал реальность гораздо более странной, чем выдумка, и этот случай – превосходное тому подтверждение».
Часть 2 Охотники до смелых расчетов, или романтики жанра
«Таких теперь уже нету и скоро совсем не будет», – говорил про таких людей герой «Золотого теленка» Михаил Самуэлевич Паниковский. Это люди «раньшего времени», аферисты-новаторы, аферисты-романтики. Они «творили» не столько ради наживы, сколько из любви к искусству. Ими двигал не столько трезвый расчет, сколько свежая (хотя и не всегда морально безупречная) идея.
Был ли Джон Ло аферистом? Да, он натворил немало зла, но хотел ведь как лучше… А продажа Эйфелевой башни и Белого дома – не столько нажива, сколько, как сказали бы сегодня, «хэппенинг», великолепное действо, раскрывающее тонкое понимание человеческой натуры и запросов тех, кто «сам обманываться рад». Публика хочет эксклюзива, потрясающих репортажей, сенсационных новостей? К ее услугам великие мистификаторы – писатели, журналисты, телерепортеры, готовые не просто придумывать сюжеты, но и создавать их и даже становиться их участниками.
Нет, не только жажда наживы двигала аферистами-романтиками. И не случайно многие из них умерли в нищете.
Бумажный змей
Джон Ло (John Law) (1671–1729)
Люди, которые пережили ужасы того времени, и теперь смотрят на них, как на страшный сон…
Свидетель краха Королевского банка Франции
Отец инфляции, волшебник кредита, романтик банковского дела, авантюрист и пророк – так говорили о человеке, который в XVIII веке сначала превратил Францию в самую процветающую, а затем – в самую нищую страну Европы. Его первая биография вышла еще при жизни и вскоре была переведена на все европейские языки. Во Франции его называли Жан Ласс. В других странах он больше известен как Джон Ло.
В НАСЛЕДСТВО ПРАВНУКУ ЛЮДОВИК XIV ОСТАВИЛ РОСКОШНЫЙ ВЕРСАЛЬ И СОВЕРШЕННО ПУСТУЮ КАЗНУ , КОТОРАЯ НЕ МОГЛА ПЛАТИТЬ ДАЖЕ ПРОЦЕНТЫ ПО ГОСДОЛГУ.
В 1715 году умер Людовик XIV В наследство правнуку, Людовику XV, он оставил роскошный Версаль и совершенно пустую казну, которая не могла платить даже проценты по госдолгу. О его погашении не могло быть и речи. Поскольку новому королю было всего семь лет, поиском выхода из кризиса занялся принц Филипп Орлеанский, человек неглупый, но легкомысленный и ленивый. Он не придумал ничего лучшего, как провести что-то вроде девальвации. Старые серебряные и золотые монеты были изъяты из обращения, а взамен выпущены новые – того же номинала, но с пониженным на 20 % содержанием драгоценного металла. Были приняты суровые меры против неплательщиков налогов. Один налоговый откупщик был даже казнен за злоупотребления. Его имущество конфисковали. Но в казну попало не более половины денег, полученных такими способами, – остальные присвоили приближенные принца. Финансовые трудности нарастали, хозяйство страны окончательно пришло в упадок. И тут в приемной регента появился Джон Ло.
Ло родился в 1671 году в Эдинбурге, столице Шотландии. В 1683 году его отец, ростовщик и золотых дел мастер, купил небольшое поместье и получил титул дворянина. Это открыло Джону двери светских салонов. Имея привлекательную внешность и изысканные манеры, он, как заметил один из его тогдашних приятелей, быстро «познакомился со всеми видами распутства». Когда Джону исполнилось двадцать, он счел Эдинбург слишком провинциальным и перебрался в Лондон, где и получил прозвище Красавчик. Одно из его любовных похождений закончилось дуэлью: в апреле 1694 года Ло убил противника, был арестован и приговорен к смертной казни. Но бежал из тюрьмы, спрыгнув с башни высотой 10 метров. Далее его путь лежал в Амстердам.
Еще в Лондоне Ло занялся спекуляциями с картинами старых мастеров, драгоценностями и ценными бумагами. О его талантах ходили легенды. В Амстердаме Джон стал еще и теоретиком. Он внимательно изучил работу крупнейшего в Европе Амстердамского банка и выпустил книгу «Деньги и торговля, рассмотренные в связи с предложением об обеспечении нации деньгами». Ее основная идея состояла в том, что главная причина экономического застоя – нехватка денег. Поэтому Ло предлагал дополнить обращение золотых и серебряных монет бумажными деньгами – банкнотами особого, лучше всего государственного банка. Реализовать эту идею на практике он предлагал Шотландии, Англии, Савойскому герцогству и Генуэзской республике, но востребована она оказалась лишь во Франции.
Филипп Орлеанский как за соломинку ухватился за проект шотландца, и в мае 1716 года Ло получил патент на открытие акционерного банка с правом выпуска бумажных денег. Хотя это был не государственный (как того хотел Ло), а частный банк, его банкноты принимались в уплату налогов. При этом Ло объявил, что они будут свободно размениваться на звонкую монету по их реальной стоимости на дату выпуска. Иными словами, банкноты были застрахованы от возможного уменьшения содержания драгоценного металла в монетах. Бумажные деньги становились даже более твердыми, чем золотые и серебряные. Ло направлял их в промышленность и торговлю, ссужая под более низкий процент, чем парижские ростовщики, и очень скоро Франция вздохнула с облегчением. Умиравшая торговля начала быстро поднимать голову. Налоги уплачивались регулярнее. Восстанавливалось доверие к государственным облигациям. Банкноты Ло нередко ценились дороже золотых монет. А его банк открывал все новые отделения в крупных городах Франции.
Еще в декабре 1715 года Ло писал регенту: «Банк – не единственная и не самая большая из моих идей. Я создам учреждение, которое поразит Европу изменениями, вызванными им в пользу Франции». Через полтора года стало ясно, о чем шла речь. О компании, занявшейся освоением бассейна реки Миссисипи, который принадлежал Франции и назывался Луизианой (по имени короля Людовика, или Луи XIV). Подобные компании уже действовали в Англии и Голландии, но проект Ло имел одну важную особенность. Он предложил создать не объединение узкой группы купцов, поделивших между собой паи, а акционерную компанию, чьи акции предназначались для продажи самому широкому кругу людей и могли свободно обращаться на бирже.
В августе 1717 года Миссисипская компания приступила к размещению 200 тыс. акций. При этом Ло предложил любому желающему заключить с ним своего рода срочную сделку: через шесть месяцев он обещал купить 200 акций, которые при первичной подписке продавались по 250 ливров, по номиналу – 500 ливров, сколько бы в тот момент они ни стоили на рынке. Зная по опыту работы банка, что Ло слов на ветер не бросает, желающие нашлись быстро. Через шесть месяцев цена акций в несколько раз превысила номинал и Ло положил в карман огромную прибыль. Но теперь лишняя сотня тысяч ливров не имела для него значения. Его интересовало расширение деятельности компании. Вскоре она получила монопольные права на торговлю с «обеими Индиями» и была переименована в Индийскую компанию. Это подхлестнуло спрос на акции.
На новую эмиссию – 50 тыс. акций – поступило 300 тыс. заявок. Дом Ло, который лично распределял акции, осаждали толпы желающих приобщиться к богатствам Миссисипи. Некоторые пытались проникнуть в его кабинет через печную трубу. Одна дама приказала перевернуть коляску около его дома,
