Удерживая раздражение, Донован твердо взял ее под локоть.
— А я желаю остаться, — слегка заплетающимся языком, заявила Кэтрин.
— Мне бы крайне не хотелось устраивать здесь представление, — сказал жених зловеще, — но дома ты об этом горько пожалеешь!
И он почти силой вытащил ее из-за стола. Кэтрин пришлось подчиниться, и то только потому, что, поднявшись на ноги, она почувствовала, что все вокруг плывет. Изо всех сил стараясь не упасть, почти вися на руках Донована, она с немалым трудом пересекла зал; в конце концов они оказались за его большими дверями. Кэтрин подняла к вискам руки. В голове шумело, перед глазами мелькали радужные шары. Опершись на стену, она с удовлетворением взглянула на Донована.
— П-похоже, что я несколько уронила в глазах двора себя и, надеюсь, очень сильно — тебя.
Лицо ее выражало нескрываемое удовлетворение.
— У тебя вид пьянчужки с улицы, — сказал Донован с прорвавшейся в голосе злостью, — с которой едва ли захочет иметь дело уважающий себя мужчина.
Ухватив руку Кэтрин, он потащил ее вперед.
— О, лорд Мак-Адам! — засмеялась она. — Где же ваша хваленая выдержка? Или вы осознали, что совершили ошибку, выбрав меня в жены?
Кэтрин начала приводить в жизнь свое обещание превратить жизнь Донована в пытку, если он не откажется от намерения жениться на ней.
Он остановился так внезапно, что она, продолжая двигаться вперед, но удерживаемая рукой Донована, крутанулась на 180 градусов и оказалась лицом к лицу с ним. Руки его сжались вокруг девушки, и она взглянула прямо в его хмурое, потемневшее от гнева лицо.
— Вы еще не так пожалеете, что выбрали меня, милорд, — глумливо пообещала Кэт.
— Я провожу тебя домой. — Донован говорил тихо, но более чем серьезно. — Наша свадьба состоится меньше чем через две недели. До этого дня ты будешь заперта в доме, тебе запрещается выходить или выезжать за его ворота без меня. Там ты и увидишь, дорогая, кто кем командует.
Он взял девушку за плечи и хотел привлечь к себе, но Кэтрин уперлась руками в грудь этого человека без души и сердца, который ни разу не сказал ей о любви и явно не собирался когда-либо это сделать. Представив свое будущее, девушка почувствовала отчаяние.
— Пусти меня!
Но вместо этого Донован прижал ее к себе, ощутив прилив желания. Кэтрин неудержимо влекла его к себе, как ни одна женщина после Дженни, но он дал клятву, что не капитулирует ни перед одной из них. Кэтрин ощущала переполнявшее Донована желание, ощущала жар его серых глаз, и все ее существо наполнилось нежданным теплом к этому человеку.
Он склонил голову и припал губами к ее рту, намереваясь силой сорвать поцелуй, но в растерянности почувствовал, что ее нежные губы приоткрылись навстречу ему. Кэтрин застонала, когда его язык проник ей в рот. Страсть, внезапно вспыхнувшая, разгоралась, выходя из-под контроля.
С Донованом тоже происходило нечто неожиданное. Ему стало ясно, что он лгал себе, чтобы скрыть свою уязвимость и не бередить, еще не зажившую, сердечную рану. Нет, он должен держать себя в руках, пока она официально не стала его женой; не менее смутные переживания испытывала и Кэтрин.
— Так вы находите, что я все же смогу украсить вашу жизнь в качестве трофея, милорд? Я польщена, — попыталась она шутить.
Он усмехнулся, остывая.
— Да, ты украсишь мою жизнь, Кэтрин. В конечном итоге это будет сладостный брак, наполненный взаимным и непреходящим интересом.
— Взаимным интересом! Ах ты, безродный мужлан! — вспыхнула Кэтрин. — У тебя что, в груди не сердце, а камень?
— И снова ты про любовь, — засмеялся Донован. — Но я уже говорил, что это бесполезное и опасное чувство. Я никогда не дам тебе в руки такое оружие, Кэтрин. Пойдем, уже поздно, а я еще должен доставить тебя домой.
Он стиснул ей локоть и повлек за собой. Через несколько минут они уже ехали к дому.
Эндрю устало откинулся назад в высоком кресле. Пламя свечи и тлеющие угли освещали комнату. Ему казалось, что время остановилось. Окна были зашторены, и в комнате царила гнетущая тишина.
Поднявшись, он подошел к окну и выглянул. Ни души. Задернув шторы, Эндрю вернулся на свое место.
Он думал о встрече, которая должна была состояться менее чем через неделю, встрече, после которой он получит на руки бумаги, подписанные изменниками. Бумаги, которые должны были открыть ему дорогу к шотландскому королю. Бумаги, которые могли принести с собой долгожданный мир, но что самое главное — принести ему руку и сердце Энн. Менее чем через неделю. Но что, если Энн будет обещана кому-то другому до того, как он успеет завершить свой замысел! Мак-Адам питает к нему крайнее подозрение, видит в нем английского шпиона. Без этих бумаг он будет как без рук, а одного его слова может оказаться недостаточным, чтобы расположить этих могущественных людей к себе…
Неожиданно до него долетел звук раскрывшейся наружной двери и голоса. Его голубые глаза засветились тревожным светом, и он повернулся в нетерпеливом ожидании. Сейчас его раздражала сама мысль, что он должен в роли слуги открывать дверь женщине, которую любит и которой не может помочь.
Пока он колебался, дверь распахнулась сама, и, к своему удивлению, он увидел перед собой Кэтрин и Донована Мак-Адама.
— Леди Кэтрин, — сказал Эндрю, пытаясь не замечать прищуренных глаз Донована, — а где… где леди Энн?
— Леди Энн доставят домой позже, в целости и сохранности, — грубо объявил Донован. — Вполне возможно, ее привезет один из ее многочисленных поклонников.
Он не спускал глаз с Эндрю, надеясь, что тот себя хоть чем-то выдаст. Но Эндрю сумел сохранить невозмутимость.
— Можете отправляться спать, — приказал Донован.
Эндрю, было, двинулся, но умоляющие глаза Кэтрин остановили его.
— Покорнейше извините, милорд, но сэр Эрик вверил мне безопасность и порядок в этом доме. Мой долг дождаться, пока все его обитатели не окажутся в нем и двери не будут вновь заперты. Мало ли кто может вломиться! Грабители, еще кто-нибудь…
Доновану захотелось заломить Эндрю руки и оттащить его в подвал главной башни замка, где на дыбе и после пытки огнем англичанин живо развязал бы свой язык. Но как сейчас объяснить королю грубое обращение с домоправителем благородной леди?
— Отныне тебе будет легче исполнять свои обязанности. Я с двумя людьми вселяюсь в дом. А уж после того, как леди Кэтрин станет моей женой, а леди Энн благополучно выйдет замуж, потребность в твоих услугах вообще отпадет.
Донован произнес эти оскорбительные слова в расчете на эффект и был вознагражден: глаза Эндрю против воли вспыхнули гневом.
— Я уже дома и в безопасности, — заявила Кэтрин, раздраженная головной болью и бесцеремонным поведением Донована. Она тоже заметила, как недобро сверкнули глаза Эндрю, и не желала никаких столкновений. — Этого более чем достаточно, чтобы оставить меня здесь с Эндрю. Мы подождем прибытия нашей сестры.
— Тогда желаю вам спокойной ночи, леди Кэтрин, — высокомерно прозвучал голос Донована. — Вам не разрешается выходить из этого дома. С завтрашнего дня я и мои люди будем здесь, так что я уверен в вашем повиновении.
Развернувшись, он вышел, и Кэтрин теперь только позволила себе схватиться за голову, проклиная страшную боль.
— Можешь идти, Эндрю. Я дождусь Энн.
— Миледи, если мне позволено будет сказать, вы выглядите немножко… э-э… нездоровой. Мне кажется, было бы разумнее, если бы я подождал возвращения леди Энн, а вы пошли спать.
— М-м-м… может быть, ты и прав, — ответила Кэтрин. Подойдя к камину, она, греясь, протянула над
