Ной опять угостил. Той самой 'Конкистой', про которую сержант рассказывал. Хорошие оказались сигареты. Мне понравились. Нечто типа 'Житан' французского. И так же без фильтра.
Хороший мужик, этот Ной. Понравился он мне.
Я настроился уже с ним под вискарик душевно пообщаться, но тут сверху затопали по лестнице и, отвлекая нас от увлекательного занятия, спустилась забытая мною мадам лейтенант со свитой из 'подосиновиков'. И всё опошлила.
- Джордж, - сказала она строго, - Почему вы не сообщили нам, что девушек уже освободили?
- А они сами вам об этом не рассказали? - улыбнулся я, и попытался пошутить, - Под протокол.
- Рассказали, конечно. Но мне ваше поведение не понятно, - она вперила свой возмущенный взгляд в бутылку виски на стойке.
- Что тут непонятного, лейтенант Робинзон, - удивился я в свою очередь, - Всё, что хорошо кончается, надо обязательно отметить, по русской традиции. Иначе удачи не будет. А то я, глядя на расторопность вашей службы, девочек уже похоронил в душе.
- Это вы зря, у нас хорошая раскрываемость правонарушений. До тридцати процентов.
Вот ведь стерва карьерная. Она, скорее всего, всю дорогу не о наших девчонках думала, а о том, как бы стать капитаном досрочно. Но сказал другое.
- С нашей везучестью, мы бы точно оказались в этих семидесяти процентах, если бы не Русская армия.
- Причём тут Русская армия? - удивилась Робинзон.
- Как, причём? Она не только освободила их, но даже доставила их сюда с комфортом.
- Ваши девочки не сказали, что это была Русская армия.
- Так они в униформе не разбираются.
- Хорошо, тогда мы закрываем дело, если всё так хорошо обошлось, - её глаза улыбнулись.
- А что будет с наказанием Флориана и остальных мерзавцев? - удивился я.
- Если это действительно была Русская армия, то Флориана, скорее всего, уже нет в городе, - усмехнулась она.
- Но вы обещали дать его в розыск.
- Обещала - дадим. Счастливо оставаться. И на будущее - не отпускайте своих девочек одних в квартал 'красных фонарей'. Но, думаю, вы сами уже осознали, что это чревато.
Патрульные, напоследок, громко хлопнули дверью.
Зарычал на улице дизель.
Потом и этот звук быстро утих, удаляясь.
Мы переглянулись с Ноем.
- У вас всегда тут так? - спросил я.
- Раньше было лучше. Людей сюда отбирали, как на космический корабль, - ответил он, - А в последнее время народ понаехал очень некачественный. И в большом количестве. Будешь? - он приподнял бутылку.
- Наливай.
День второй Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.
Утро вышло сурово похмельным.
Вчера, я сначала выпил с Владимирским и Ноем.
Потом только с Ноем.
Потом ещё с Ноем.
Потом поднялся к себе, обнаружив в номере Лупу, Прускайте и Шицгал, которые сидели в рядок на кровати и дружно трескали мой вискарь.
Лупу была уже косая. Остальные гляделись в норме.
Я отобрал у них бутылку. В ней оставалась ещё примерно треть жидкости.
- Это моя мужская доля, - сказал я.
- Да хоть львиная. Мы не претендуем, - ответила Ингеборге, - Нам хватит.
- Мы только тебя ждали. Сейчас спать пойдем, - удивила меня Роза, - Катю не обижай.
Роза и Ингеборге дружно встали и одновременно поставили свои пустые стаканы на тумбочку.
Катя осталась сидеть на кровати, держа свой стакан в руке, внимательно его разглядывая.
Я ждал продолжения и дождался.
Ингеборге, молча, поцеловала меня в щёку и вышла.
Роза, прижавшись, поцеловала меня в губы и прошептала на ухо.
- Кате ты сейчас нужней. Не обижайся, - и слегка прикусила мне мочку.
Я остался в номере с Катей, которая старательно отводила от меня взгляд.
- Ну, что сидишь - раздевайся, - сказал я ей.
- Выключи свет, - попросила она, всё так же на меня не глядя.
После секса Катю пробило на пустой базар и она, прислонившись спиной о мою грудь, и, положив мои ладони на свои соски, долго и подробно рассказывала, как красиво её село Бэлэбэнешь. И какие там живут хорошие люди. Как богато они жили при Советском Союзе. И про ту нищету, в которой они оказались после независимости. И как там у них погибают виноградники, потому что виноградари кладут плитку в Москве, чтобы заработать семьям на жизнь. А девчата разбежались панелям и рынкам. И не знаешь, какой из этих вариантов хуже.
Я её терпеливо слушал, не перебивая, понимая, что ей, после стресса, необходимо просто выговориться. Говорить о чём угодно, лишь бы напрягать голосовые связки. Самотерапия такая. Кстати, эффективная.
Параллельно мы в несколько приёмов добивали виски.
Потом я незаметно для себя уснул.
И вот теперь сижу на кровати один белым утром в жарком номере с дурной похмельной головой и горящими трубами.
Оглядевшись, обнаружил на тумбочке лёдницу, и в три глотка выдул из неё талую воду.
Стал чутко прислушиваться к организму в поисках улучшения состояния.
Тут дверь открылась и вошла довольная жизнью Катя с моей глаженой рубашкой на плечиках.
- Проснулся? - участливо спросила она.
В этот раз она глаз не прятала.
- Мммм... - ответил я, настолько, насколько был способен.
А по Кате даже не скажешь, что вчера она вискарика набралась, чуть ли, не по брови. Что значит юность...
- Пива? - спросила Катя, мило улыбаясь.
- Мммм... - попытался я кивнуть головой, но это было очень больно.
Пока я страдал, и пытался выдавить из себя бурное одобрение поступившего предложения, Катя мухой метнулась к Ною и вернулась, держа в каждой ладони по паре запотевших бутылок лягера.
И даже поднесла горлышко бутылки к моим губам, придерживая голову за затылок.
Божественный хмельной напиток, созданный работящими немцами из Нойехавена, влился в пищевод, разбегаясь по организму панацеей от всех болячек.
