Флейшмана. Он боялся. Все казалось, что адвокат-парапсихолог уже полностью осведомлен о его тайном визите к Петяше. Ночевал по друзьям, а порой на вокзалах, стараясь, по возможности, нигде не проводить две ночи подряд… Нечего сказать, легкая задачка: «расскажите, каким образом он над вами властен»!

Самое страшное для Бориса было как раз в том, что он не знал, отчего беспрекословно подчиняется этому, намеченному некогда в качестве лоха, «денежного мешка», человеку. Просто — сама мысль о неповиновении повергала в непереносимый, липкий ужас.

Вдобавок теперь, после краткого разговора с Петяшей, он уже не мог бы сказать, кто из этих двоих страшнее. Отчего Петяша внушал ему (а заодно и его патронам) страх, он тоже не смог бы объяснить, если б кому пришло в голову спрашивать. Внушал — и все тут.

Кто знает, что такое там кроется, за гранью рационального…

Поудобнее привалившись спиной к стене, Борис устало сомкнул веки — и мир в лице серо-зеленой лестничной клетки перестал для него существовать.

22

Ну, а Петяша, войдя в квартиру, шмякнул на пол пакет с добытыми едами, скинул пиджак и еще из прихожей швырнул его на тахту.

Слава-те, господи, наконец-то — дома!

С этой весьма облегчительной мыслью он и сам, вслед за пиджаком, прошел в комнату.

Кати в комнате не было, зато квартира была полна звуков: на кухне мощно орала, исторгая из динамика какую-то неопределенно-эстрадную музыку, радиоточка, а в ванной вовсю нахлестывал душ.

Опустившись на тахту рядом с пиджаком, Петяша закурил, развеивая в воздухе вместе с дымом только что пережитый страх.

Вот посидим сейчас, думал он, покурим, Катерину из ванны извлечем… Она ужин изготовит; хорошо… А после — кофейку, да с коньячком; вовсе замечательно…

Гармония мира не знает границ…

А пока…

Чем бы пока заняться?

Думать не хотелось: во многом знании, как известно, много печали, а во многом размышлении этой печали наверняка еще больше.

А не лепо ли ны бяшеть, братие, начати новый роман? Возможно, даже — новыми словесы. И отвлечься поможет, и поторопиться бы надо, пока за это еще деньги согласны платить.

Петяша в задумчивости подошел к столу, смахнул с пишущей машинки гору разрозненных листов с заметками, вставил в каретку чистый лист и прошелся для пробы пальцами по клавишам.

Ч-черт, лента совсем слепая…

фывапролдж…

Ладно, хер с ней. Пора отвыкать от старых привычек и привыкать к дарам прогресса. Во-первых, должна же от этого пакостного прогресса быть хоть какая-то польза для прогрессивного человечества. Во- вторых, если так и продолжать работать по старинке, то скоро не только Димыч, а и куры засмеют. Вдобавок надо уже и нетмейл свой забрать, а то неудобно: босс, конечно, человек мягкий и терпеливый, но надо же и совесть иметь! И — мало ли, может, там в кои-то веки кто-нибудь написал что-нибудь интересное… Хотя вот для Петяши такая переписка — дело довольно новое, а потому интересное и забавное, а те, кто давно в теме, уже говорят, что Фидо — на закате. Если так, надо бы этот пресловутый Интернет осваивать — что за зверь такой, интересно? Как-то видел у Димыча IRC-чат. Сидят, обмениваются репликами, только написал — тут же тебе и отвечают. Прямо какой-то многопользовательский блокнот. Деньги теперь есть, можно Фидо не ограничиваться, а накупить карточек доступа хотя бы… а то и постоянное подключение купить.

С этими мыслями Петяша включил старенькую «четверку», медленно, но довольно стабильно тянувшую Windows 95, запустил мейлер и Word и, несколько времени подумав под негромкое стрекотание модема, принялся писать:

Некогда не было ничего помимо абсолютного Ничто.

Сгустилось Ничто и исторгло из себя Его, и был Он голоден и наг. И сказал Он: «Пусть станет мне еда и одежда». И сгустилось Ничто в другой раз, и исторгло из себя зверей, дабы мог Он пропитаться их мясом и в шкуры их облачиться. И погнался тогда Он за зверем, но был зверь быстр и убежал прочь.

И сказал Он, утомившись бегом: «Пусть же станет мне еда и одежда, ведь я достаточно потрудился!» И сгустилось Ничто в третий раз, и сделался тогда большой огонь; и убил тот огонь зверей и сам продолжал гореть.

Тогда разорвал Он убитых зверей на куски, сложил в котел с водою и поставил на тот огонь, а сам же задремал в ожидании пищи.

И тогда — появились от тепла на голове одного из зверей двое, давшие начало всему человеческому роду, каков есть он теперь, и назвали голову зверя своею землей, и принялись множиться, пока не заняли всю землю.

И лето теперь сменяется зимним холодом, когда кипение воды выносит голову наверх, прочь от раскаленного днища котла; и дневной свет сменяется тьмою ночи оттого, что токи воды поворачивают нас вместе с головой то к свету днища котла, то к тьме его крышки…

Но ныне — не об этом речь моя.

Случилось так: взбурлила вода в котле, и сильно хлынула наружу, и едва не загасила огонь.

Тогда пробудился Он от страшного шипенья и принялся раздувать жар. Исторг едкий дым из глаза его слезу; упала слеза в котел, и стало из нее Знание для людей.

Поднял то Знание некий безымянный теперь человек, но, не вынеся непосильной тяжести, уронил наземь. Рассыпалось тогда Знание на многие осколки, и взял каждый, случившийся рядом, долю по силам себе. С тех пор ни единая крупица Знания не должна оставаться без хозяина, ибо, сделавшись ничьей, падет она на землю и рассыплется на крохи столь мелкие, что никто не сможет собрать их. А если исчезнет с земли все Знание — пропасть тогда и всему роду человеческому, задолго до того, как доварит и съест Он мясо свое…

23

Приостановив процесс созидания, Петяша отвалился на спинку стула, закурил новую сигарету и перечел написанное.

А что, пойдет!

Пожалуй, решил он, надо из этого сказку позабавнее сделать. И чтобы действие происходило здесь и сейчас. Ибо нефиг разных эскапистов-мескапистов баловать. И без того разбалованы уже донельзя.

Однако ж — к вопросу о «здесь и сейчас». Роман — он еще когда допишется. А вот если попробовать изваять рассказ? О том, что происходит здесь и сейчас, в меру издевательский, и чтобы широкие народные массы поняли и прониклись. И частично — взбурлили негодованием, потому как рассказ — издевательский. Написать — и на литературных эхах в Фидо немедленно проверить.

Идея понравилась. Предстояло только понять, с какого конца за нее взяться: рассказы Петяще традиционно не удавались: слишком много хотелось сказать, тогда как рассказ подразумевает предельную лаконичность. И, собственно, о чем?

Петяша закурил и задумался. На четвертой затяжке взгляд его, бесцельно следивший за игрой клубящегося дыма в солнечном луче, упал на обложку одной из карманного формата книжек, валявшихся на

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату