Амр удивился, тут же отметил скользнувшую по щеке губернатора капельку пота и удивился еще больше. Он давно уже не видел, чтобы человек чего-нибудь так боялся.
— Скажи… Менас, а ты кто?
— Купец.
— Просто купец?
— Уважаемый купец. Очень уважаемый.
Амр оцепенел. Он уже чувствовал, как что-то там, Наверху, повернулось.
— Тогда продай нам зерно, Менас, — дрогнувшим голосом произнес он, — просто продай нам зерно. Хаким купит. Все. А я… я больше ничего не хочу. Я сразу же поверну назад…
Менас вздохнул и сдвинул брови — чуть-чуть.
— У меня сейчас нет зерна, Амр.
— А у кого есть? — глотнул Амр.
— Ни у кого нет, — покачал головой купец. — Все зерно Египта на имперских складах. Ираклий собрал у себя все.
Амр замер. Он ничего не понимал.
— А чем вы тогда торгуете? Разве бывает купец без товара?
Губернатор заерзал.
— Менас, держи язык за зубами.
— Помолчи, — отмахнулся купец. — Ты ничем не рискуешь, а у меня зерно уже горит.
— Стоп! — тут же вскинулся Амр. — Ты же сказал, у тебя нет зерна!
Купец поджал губы и покраснел.
— У меня очень много зерна, Амр — на бумаге. В императорских расписках. Но само зерно всех купцов империи у Ираклия. В хранилищах. И он его нам не выдаст до тех пор, пока жив хотя бы один курейшит.
Амр яростно скрипнул зубами, и вдруг его осенила какая-то смутная догадка.
— Постой… я правильно понял, что Ираклий придерживает ваше зерно у себя вопреки вашей воле?!
Менас кивнул.
— Именно так.
— Но ведь это незаконно…
Менас промолчал, но Амр уже понимал, как многое это меняет.
— А если я вытащу ваш товар из хранилища, — подался он всем телом вперед, к Менасу, — ты отправишь свою долю зерна в Аравию? Но только свою личную долю, законную, — так, чтобы войны не случилось!
— За этим я сюда и пришел, — внимательно глядя ему в глаза, произнес грек.
Часть вторая
Ираклий тревожно покосился на уходящую за горизонт комету, просмотрел донесения гонцов и разложил на столе карту Египта. Судя по скорости продвижения аравитян, Амр должен был сегодня войти в Фаюм, — скорее всего, в обход, через предгорья. А значит, Менас уже там.
Собственно, конфликт с торгово-купеческой партией прасинов начался сразу, едва они сообразили, во что их втягивает военно-аристократическая партия венетов. Купчишки прекрасно понимали, что все тяготы войны, включая сгоревшее, вовремя не проданное зерно, лягут на них, а на захваченный курейшитский пролив, один черт, сядут военные. А если быть совсем точным, несколько родственных императору семей. И это выглядело несправедливым.
Ираклий вздохнул. Главе всех купцов Египта Менасу было плевать, что ему, императору это родство в тягость; что оно — вынужденное; что несколько сильнейших семей страны — нравится это кому-то или не нравится, — а должны обладать властью. Потому что иначе наверх попадают центурионы — такие, как Фока. А эти, кроме как снимать кожу, ничего, в общем-то, и не умеют.
— Ну, что ж, Менас… — улыбнулся император, — надеюсь, ты отыграешь свою роль безупречно…
Глава всех купцов Египта не слишком любил Ираклия и вовсе не был наивен, но в этой ситуации даже он был всего лишь орудием. Ираклий предусмотрел все, даже самые худшие варианты, и на самом деле теперь ни от Менаса, ни от Амра ничего не зависело. Почти ничего не зависело и от Теодора, ждущего у Никеи с отборным войском ветеранов. И даже от могучего имперского флота зависело немногое. Флот был обречен выйти по Траянскому[36] каналу из Нила в Мекканское море и нанести удар по морским крепостям курейшитов.
Все зависело от правильной последовательности действий. Сначала Менас побудит Амра двинуться за зерном, затем Амр заступит за границы, затем по нему нанесет удар Теодор, и лишь, когда следы схватки в пределах Ираклиевых столбов будут неоспоримы, флот получит приказ.
«А к тому времени, когда Менас предъявит в Гелиополисе[37] бумаги на зерно, если вообще до этого дойдет, получать зерно в Аравии будет просто некому…»
Ираклий снова покосился на краснеющее над горизонтом зарево кометы и сокрушенно покачал головой. Знак был нехороший.
«Только бы Ахилл успел Ее привезти. И без того сюрпризов хватает…»
На этот раз лоцман молчал, как убитый, и лишь время от времени вполголоса подавал команды штурману. Но Кифе от этого было не легче: прямо напротив него сидел Симон — живой и здоровый.
«Наверное, они разминулись в пути, — подумал Кифа, — иначе бы он от близнецов не ушел».
Этот варвар постоянно подкидывал сюрпризы — почти всегда неприятные. Вот и теперь, Кифа знал, что Симон знает о нападении курейшитов на Византию. Однако Кифа точно так же чувствовал и другое: Симон плывет в Александрию не из-за начавшейся большой войны. Этой продажной твари было глубоко плевать на все, кроме денег, — не только на войну, возможно, даже на само Спасение.
Амхарец, почуяв, что на него смотрят, поднял взгляд, и Кифа, чтобы не отводить взгляда и не выглядеть чего-то опасающимся, сокрушенно покачал головой.
— Скажи, Симон, ты и впрямь веришь в этот бред, что нес на Соборе?
Варвар удивленно поднял брови, и Кифа уточнил:
— Ну… что младенцы, зачатые от колдуна, в ад попадают?
Симон улыбнулся.
— Нет, конечно. Младенец в своем зачатии неповинен. Просто вас, кастратов, надо было как-то ставить на место. Чтобы самыми святыми себя не считали.
Кифа поджал губы. Этот варвар использовал софизмы с бесстыдством просто удивительным, а потому легко поддерживал в диспуте главное — напор. Теперь что-либо исправить было невозможно.
— Ты, Симон, хоть понимаешь, — стыдя вечного оппонента, покачал Кифа головой, — сколько вреда вы, жеребцы, приносите Церкви Христовой?
Амхарец удивленно поднял брови.
— И чем же?
— Греховностью, — строго по существу дела ответил Кифа. — У вас что ни слово, то скабрезность. А это ведь — грех, и серьезный. Вон, даже в Священные Писания умудрились свое жеребячество протащить! Править не успеваем!
Амхарец задумчиво хмыкнул.
— А примеры можно? А то ведь напраслину возвести — дело нехитрое…
Кифа на мгновение задумался и кивнул. Здесь, посреди моря варвар был не опасен, и от него было можно даже чему-нибудь научиться — бесплатно. Экспертом этот амхарец, надо признать, был неплохим. Поэтому, поймав ритм раскачивания галеры, Кифа быстро переместился к противоположному борту. По- хозяйски сдвинул в сторону юного пассажира и вытащил из сумки стопку листов с подстрочными переводами.
