Из письма:
«Уважаемая Наталья Ивановна, хочу рассказать Вам о том, что со мной произошло. Надеюсь, что моя история послужит горьким опытом для Ваших читателей.
Примерно год назад я купила с рук поношенное, но очень красивое пальто с чернобуркой. Придя домой, я стала примерять его у зеркала и радовалась тому, как ладно оно на мне сидит, а главное, что купила я его почти задаром. Единственное, что мне не нравилось, это длина. Сама я не очень высокого роста, а пальто на мне было несколько длинноватым. Но и это меня не огорчало, я с легкостью могла бы его укоротить, так как умею шить. Разложив пальто на столе, я вывернула его, чтобы посмотреть подкладку и решить, на сколько его подшивать. И тут я увидела, что возле бокового шва приколот булавкой небольшой узелок. Я отколола булавку и отвязала узелок, сделанный из лоскутка. В этом лоскутке я обнаружила два бриллиантовых кольца и серьги. От увиденного у меня перехватило дух. Во-первых, это были очень красивые кольца и серьги, во-вторых, было очевидно, они дорогие, большие и ослепительно сверкали множеством искр. Первое, что пришло мне на ум, это то, что кто-то таким образом прятал свои дорогие украшения. Ведь даже при желании вряд ли кто-нибудь искал бы их в таком странном месте. Потом мне стало так плохо, как будто бы я умирала, и я прилегла на кровать. Я лежала и думала о бриллиантах, и, скажу честно, у меня не хватало духа с ними расстаться, ведь если я их кому-нибудь отдам, то уже никогда не смогу купить себе таких красивых и дорогих вещей. Около трех часов ночи я начала задыхаться, тело мое покрылось холодным липким потом, и меня стал бить озноб. Из последних сил я поднялась и поплелась к шифоньеру. Достав купленное пальто, я, как и в первый день после покупки, разложила его на столе. Вынув из шкатулки кольца и серьги, стала завязывать их в узелок. Не могу передать словами, насколько мне тогда было тяжело это делать. Руки тряслись и не слушались, а в душе все переворачивалось от жадности. Я в буквальном смысле слова плакала, так мне было жалко расставаться с украшениями. Но, с другой стороны, внутренний голос мне говорил, что я сдохну из-за этих побрякушек и не попользуюсь ими все равно. Утром я пошла на китайский рынок и предложила свое пальто за пятьсот рублей женщине, которая убирала территорию рынка. Она, наверное, решила, что я алкашка, отдающая за копейки добротную вещь, а потому, особо не разговаривая, сунула мне деньги и забрала пальто. Вы не поверите, но даже за то время, что я возвращалась домой, я уже почувствовала себя намного лучше. А когда я зашла в квартиру, в моем теле не было ни ломоты, ни боли. Утром следующего дня я проснулась совершенно здоровой. Сознание было ясным, настроение хорошим, ощущение бодрости и силы больше не покидало меня. Я поступила на работу и с того времени ни разу не была на больничном. Теперь все, что со мной тогда произошло, даже не хочется вспоминать. Но я решила рассказать Вам этот случай, чтобы мой горький опыт пригодился Вашим читателям. Не стоит оставлять у себя дорогую вещь, которую вам всучили за три рубля, подбросили или подарили. Я уверена, если бы я тогда не решила избавиться от украшений, то наверняка меня бы в живых уже не было».
Из письма:
«Милая и дорогая Наталья Ивановна, здравствуйте. Долго думала, прежде чем решиться написать Вам это письмо, наверное, Вам пишут люди с куда более серьезными вопросами и проблемами. Но вот я разговорилась с женщинами на работе и поняла, что не я одна такая, что очень многие люди до жути боятся ходить на кладбище. Пять лет назад у меня умерла мама, и я все эти пять лет не могу к ней сходить. Маму свою я очень сильно люблю, для меня она самая лучшая на свете, но сидит во мне непонятный, прямо животный страх перед кладбищем, и не могу я этот страх побороть. Была я у нее за эти годы всего один раз, пошла на девятый день ее смерти, а назад бегом бежала и потом два месяца спала, не выключая свет. Помню этот день совершенно отчетливо, как будто бы это было не пять лет назад, а вчера. Почему-то народа на кладбище не было совсем. Я шла между могилок и все время цеплялась плащом то за одну могильную оградку, то за другую. На крестах и памятниках – лица людей, и я кожей чувствовала их мертвые взгляды. Они словно разглядывали меня и наблюдали, к кому я пошла. Куда ни глянь – везде похоронные венки покачиваются и шелестят, и будто кто-то шепотом переговаривается. Пронзительное карканье ворон кажется зловещим, предупреждающим и потому жутким. Неожиданно мне пришло в голову, что я иду сверху, а под землей на глубине двух метров лежат люди, много людей. И у всех у них сложены на груди руки, глаза закрыты, а гробы их забиты гвоздями. В голову полезли мысли: ведь это сколько нужно разных причин, для того чтобы с человеком случилось то, из-за чего его закопали навеки в сырую землю. Кто-то болел и умер. Кто-то себя убил, а кого-то убили, и возможно, ужасно и зверски. Наверняка есть утопленники и угоревшие от дыма или газа. Кто-то умер при родах, а кто-то сгорел живьем. Невольно я стала останавливаться у могил и читать то, что написано на памятниках. Я поразилась, сколько людей погибло трагической смертью и сколько среди них совсем молодых. На одной могиле я увидела на памятнике свадебную фотографию и надпись о том, что разбились молодожены, возвращаясь из загса. От ужаса я присела возле этой могилы на мраморную скамейку и почему-то заплакала. Мне представилось, как эти молодые ребята, которым едва исполнилось двадцать лет, покупали себе свадебные наряды и кольца, подписывали приглашения для гостей, какими они были счастливыми и как они, наверное, волновались, желая быть красивыми и счастливыми в этот сказочный для них день. Как хлопотали их родители, готовясь к свадьбе, покупая для свадьбы продукты, вино и напитки. Заказывали им машины, арендовали кафе или ресторан. Наверняка они стряпали каравай, чтобы встретить их из загса, а они вернулись к ним в гробах, спустя, наверное, два дня после регистрации. На фотографии, улыбаясь, обнимались двое, и эти двое смотрели на меня. Неожиданно в какой-то момент мне почудилось, что их глаза перестали смеяться, а улыбки исчезли с их лиц. Я встала с лавки и пошла прочь от этой ужасной могилы. Я шла к своей маме и дорогой плакала: мне было так жалко лежащих в земле людей, жалко тех, кому еще предстоит умереть и лечь в эту холодную, сырую и тяжелую землю. Будут идти дожди, и вода от дождей обязательно проникнет глубоко в землю к могилам, к гробам с умершими людьми. Будут падать и падать снега и заносить сугробами тех, кто когда-то так радовался жизни, каким-то подаркам, удачам и огорчался, если в чем-то не везло. Когда умрут следующие поколения, то те, кто знал умерших, тоже исчезнут с земли, и из памяти уйдут имена и образы.
Дорогая Наталья Ивановна, Вы простите меня, пожалуйста, за такое письмо, но как мне быть, как быть таким же, как я, боящимся навещать могилы своих близких? Подскажите молитву для избавления от страха перед кладбищем».
Из письма:
«Вашу книгу мне дала моя знакомая, так как я сильно заболела. Но и она не знает о том, что со мной произошло. Пишу Вам все как есть, будто на исповеди, и прошу Вас научить меня отмолить мой грех и излечиться. Я работала почтальоном, и, поскольку у меня небольшой оклад, я грешила тем, что вскрывала письма, в основном те, которые были толстые. Иногда я находила немного денег, а за месяц набиралась неплохая прибавка к моему скудному окладу. Хотите верьте, хотите нет, но я знаю, что многие почтальонши так делают. Если конверт поднести к лампочке, то будет видно его содержимое. Деньги посылают в армию и в тюрьмы, а еще к праздникам. В общем, я как-то привыкла к этому, а свой поступок оправдывала тем, что жить-то надо. Однажды я поднесла конверт к лампе, и мне показалось, что в нем лежат купюры. Когда я вскрыла конверт, то обнаружила в нем очень красивую икону, письмо и записку, видимо, на случай, чтобы никто не взял икону. Записка была короткой, то ли как предупреждение, то ли молитва: „Кто мое возьмет, тот страшной смертью умрет!' Я также пробежала глазами начало письма. Было видно, что пишет пожилая женщина своей дочери. Поскольку мне не удалось аккуратно вскрыть конверт, мне пришлось выкинуть его вместе с письмом и запиской, а икону я оставила себе. Прежде я никогда не была суеверной, но то, что стало происходить со мной дальше, заставило меня по-другому взглянуть на это. Уже на другой день я сильно заболела. Сперва у меня начался жар, температура поднялась до сорока градусов. Не было ни насморка, ни кашля, а температура держалась три дня. Лекарство едва помогало. Потом на моем теле появилась сыпь. Я расчесывала болячки до крови, но не чесаться не могла, так как был сильный, нестерпимый зуд. Врачи лечили меня от аллергии, которой у меня никогда не было. Следом воспалились глаза, и я не могла их закрыть. Стали распухать руки, затем ноги. Ныли кости, стреляло в ушах, болела голова. Каждый день добавлялось что-нибудь новое. Врачи ничем не могут помочь. Я потеряла
