пищей и сном, и поэтому нечего было бояться, что они застигнут их врасплох.
Ночь проходила, стало заметно рассветать, они ехали через много деревень и маленьких городков и везде старались шуметь как можно больше, чем привлекали жителей к окнам и этим невольно заставляли их обращать на себя внимание. Наконец, уже утром они подъехали к гостинице, заранее намеченной Гелем, но раньше, чем слезть с лошадей, Гель потребовал к себе хозяина гостиницы, чтобы узнать, есть ли у него в запасе свежие лошади. Боттль взял на себя переговоры. Он скоро сговорился с хозяином гостиницы, и тот привел требуемых лошадей. Боттль осмотрел их и затем уговорился насчет цены, и тогда только Гель соскочил с лошади и пошел в комнаты, причем потребовал себе отдельный номер и приказал принести себе воду и бритву для бритья, а затем подать закусить ему и его спутникам. Антоний остался при лошадях и с помощью хозяина переменил седла, а затем вскочил на одну из лошадей и под предлогом, что хочет посмотреть, какова она, быстро поехал по направлению, откуда мог появиться Барнет, в то время как Гель и Боттль с жадностью накинулись на рыбу, яйца и пиво, поданные услужливым хозяином, с которым Гель и поспешил расплатиться уже заранее, чтобы потом, в случае внезапной тревоги, не было каких-нибудь недоразумений, которые могли бы помешать им продолжать свой путь. Окончив свою трапезу, Гель быстро сорвал свою фальшивую бороду и при помощи Боттля чисто обрил себе подбородок, который успел уже слегка обрасти бородой.
Затем оба они улеглись на постелях, не раздеваясь и чутко прислушиваясь к малейшему шуму.
Они спали уже довольно долго, причем им снилось, что они все время спасаются от погони, как вдруг раздался страшный шум, подобный грому. Гель в одну минуту вскочил с кровати, Боттль за ним.
Оказалось, что это Антоний стоит под окном и стучит изо всех сил по раме окна, чтобы привлечь их внимание. При виде его Гель бросился к двери, и, минуту спустя, все трое уже сидели на лошадях. Хозяин гостиницы, привлеченный тоже к окну этим шумом, с удивлением смотрел на непонятную для него сцену. Гель нарочно повернулся к нему лицом, чтобы он мог хорошенько рассмотреть его бритый подбородок; потом, не теряя времени и не расспрашивая ни о чем Антония, все трое пустились быстро рысью вперед.
Прошло еще несколько минут раньше, чем Гель наконец повернулся на своем седле, чтобы посмотреть, что именно побудило Антония поднять тревогу. Сзади ясно слышался топот копыт, Гель был уверен, что увидит сейчас Барнета с его людьми, и поэтому очень удивился, когда обернувшись увидел, что за ними гонятся всего два всадника, один из них — Анна Хезльхёрст в красном плаще и капюшоне, а другой — верный паж в зеленой одежде, которого он видел при ней еще тогда в театре. Сердце Геля как-то радостно забилось при виде девушки, и он даже улыбнулся ей.
Она в свою очередь тоже увидела его, посмотрела на него, на его двух спутников и остановилась как бы в недоумении. Хозяин гостиницы все еще стоял у окна, она быстро подъехала к нему и спросила его о чем-то. Гель ясно видел, как он ответил ей что-то, причем поднес руку к своему подбородку. «Прекрасно, — подумал он, — моя хитрость удалась: он рассказывает ей, что я обрился у него в комнате, что я приехал с бородой, а уехал без нее».
Минуту спустя, она и ее паж уже двинулись опять вперед в погоню за беглецами.
Тогда Гель спросил Антония:
— Ты видел только ее и пажа или видел также Барнета с его людьми?
— Нет, только ее, но ведь она может поднять весь народ против нас и таким образом задержать нас.
— Ты думаешь, что она способна это сделать?
— Весьма вероятно, она очевидно от Барнета узнала, что вы — государственный изменник и, как таковой, подлежите немедленному аресту; она бросилась за нами в погоню с тем, чтобы выдать вас местным властям. Я уверен, что в этом именно и заключается ее месть.
— Да, это чисто по-женски, — заметил Боттль, — уж если она задумала отомстить, она не остановится ни перед чем.
— Да, вы, пожалуй, оба правы, — задумчиво заметил Гель; но все же мне хотелось бы убедиться на деле, чего именно она добивается. По-моему, нам крайне важно знать ее намерения, ведь тут она нам не может причинить ни малейшего вреда (они уже выехали за город): она может кричать здесь сколько угодно, никто не услышит ее, мы останемся тут и подождем ее.
Антоний как-то быстро и подозрительно взглянул на Геля, Боттль тихо свистнул. Гель покраснел от ярости, так как прекрасно понял насмешку своих спутников, но сдержался и виду не подал, что рассердился, так как иначе выдал бы себя с головой. Он решил в душе поиграть с огнем, как он говорил себе, и побеседовать немного с этой прелестной девушкой, очаровавшей его с первого взгляда. Он поехал шагом; несколько времени спустя оба всадника уже догнали их. Гель обернулся, чтобы посмотреть, есть ли у нее еще меч, который он видел у нее ночью; оказалось, что она отдала его Френсису, на поясе которого висел еще кроме того острый кинжал.
— Сударыня, вы рискуете жизнью, путешествуя без всякой свиты, — заговорил Гель первый, подпустив ее совсем близко.
— Да, мой брат тоже рисковал своею жизнью, когда последний раз встретился с вами, — ответила она быстро и с презрением.
Она поехала рядом с Гелем, как бы решившись не покидать его больше.
Антоний поехал опять впереди. Френсис, чтобы не отставать от своей госпожи, поехал тотчас за ней и таким образом очутился рядом с Боттлем.
— Я не причинил ни малейшего вреда вашему брату, — сказал Гель, тяжело вздохнув.
— Да, я в этом убедилась теперь, — ответила она насмешливо, — недаром вы изменили свою наружность, брата убил человек с бородой, а вы — без бороды. Я только удивляюсь тому, как вы могли подумать, что обманете кого-нибудь своим превращением. Вам надо было прежде всего подкупить хозяина той гостиницы, где совершилось это превращение; затем вы должны были переменить своих спутников и взять новых, потом должны были бы изменить свою посадку и скрыть лучше тот факт, что вы ранены и едете с трудом. Но, во всяком случае, я должна отдать вам справедливость, вы сумели и без этого сотворить почти чудо: вы помолодели на целый десяток лет, если не больше.
— Да, борода много значит, она ужасно старит человека, — с улыбкой ответил ей Гель, очень довольный тем, что она все еще принимает его за сэра Валентина и нисколько не удивляется тому, что он так помолодел и вместо человека средних лет кажется совершенно молодым человеком…
— Но во всяком случае, — продолжала она, — я все же не думаю, что перемена в вашей наружности обманет кого-либо, хотя бы тех, которые следуют в настоящее время за нами.
Говоря это, она обернулась назад, как бы высматривая кого-то.
— Вы говорите про всадников, которые следуют за нами от самого Лондона? — спросил Гель совершенно непринужденно. — Так как вы, по-видимому, посвящены в их тайну, сударыня, не соблаговолите ли вы сказать мне, насколько они близки от нас в настоящее время?
— Я думаю, сегодня к вечеру, раньше, чем сядет солнце, они будут уже совершенно близко от вас, ближе, чем вам это желательно.
— Вот как, в таком случае они едут очень быстро.
— Может быть, они догонят вас вследствие того, что едут так быстро, но может быть, что они догонят вас только оттого, что вы сами задержитесь в дороге.
— Неужели вы думаете, что меня может задержать что-нибудь впереди? — спросил Гель с улыбкой, изысканно вежливо и с видом самого глубокого, искреннего удивления.
— Да, и задержу вас я, не кто иной! — воскликнула Анна горячо. — Недаром же я все это время гналась за вами.
— Но каким образом вы думаете меня задержать?
— Еще не знаю, — ответила она совершенно откровенно, — время покажет, как мне придется действовать.
— По всей вероятности, вы выберете для этого самый простой способ, — сказал Гель.
— Какой именно? — спросила она быстро.
Но Гель только улыбнулся и посмотрел направо. Она тоже посмотрела в ту сторону и, увидев небольшую деревню, поняла его мысль и сказала высокомерно:
— Нет, вы ошибаетесь, я не буду прибегать к посторонней помощи, я хочу, чтобы честь эта
