вывели лошадей из конюшни. Мы постараемся проехать по большой дороге, чтобы там видны были наши следы. Но если эти таинственные незнакомцы приедут сюда раньше, чем мы успеем выбраться, то, конечно, нам придется ехать через парк.
— Но что же делать с ранеными?
— Те из них, которые не в состоянии ехать с нами, могут остаться здесь в одном из флигелей, и пусть Джон Гатч останется с ними. Я дам ему денег на все их нужды. Распорядитесь обо всем, Антоний. Я тоже сейчас спущусь вниз.
Антоний пошел исполнять приказания своего господина, а Гель разбудил Тома Коббля и Френсиса и велел им спуститься вниз, где собрались все остальные; затем он подошел к дверям комнаты Анны и тихонько постучал в нее.
Он подождал ответа, но все было тихо; он постучал во второй раз.
— Мисс Хезльхёрст, — произнес Гель довольно громко, — нам пора отправляться дальше в путь.
Кругом царило глубокое молчание. Геля охватил вдруг смутный страх: ему стало жутко за Анну, за исход своей миссии. Неужели что-нибудь случилось с ней?
— Сударыня, — сказал он уже громче, — я прошу вас встать, время не терпит, мы должны ехать дальше!
Все было тихо. Мерриот не выдержал и, откинув в сторону всякие церемонии, быстро распахнул дверь и вошел в комнату.
В комнате еще догорал камин, огонь его ярко освещал кровать, где должна была спать Анна. Она и лежала там, неподвижно устремив широко раскрытые глаза на уголья в камине.
При виде Мерриота она быстро соскочила с кровати и хотела сделать шаг по направлению к нему, но силы вдруг изменили ей, и она пошатнулась, так что он только с трудом успел поддержать ее. Она бессильно прислонилась к нему, и с губ ее сорвался жалобный стон.
— В чем дело? — спросил ее Мерриот тревожно.
Она тихонько высвободилась из его рук и, покачиваясь, с трудом направилась в другую комнату, где и остановилась, ухватившись обеими руками за стол, чтобы не упасть.
— В чем дело? — спросил опять Мерриот, бросаясь к ней на помощь и поддерживая ее, чтобы она не упала.
— Не знаю, что со мной, — сказала она слабым голосом, — мне очень худо, мне кажется, что я умру.
И она прислонилась головкой к его плечу, как будто силы совершенно изменили ей.
Мерриот, совершенно растерянный от этой неожиданности, не знал, что сказать, и только нежно прижимал ее к себе.
Она судорожно держалась за него, дрожа всем телом.
— Как здесь холодно! — прошептала она чуть слышно.
— Сударыня, это только минутная слабость, — произнес Мерриот с трудом, — это пройдет, соберитесь с силами, прошу вас. Я не могу больше медлить, мои люди ждут нас уже во дворе, мы должны сейчас же спуститься к ним.
— Вы хотите моей смерти, — прошептала она, и по лицу ее пробежала судорога, как будто от сильной сдерживаемой боли; она еще тяжелее оперлась на руки Мерриота.
— Но что же мне делать? — пробормотал он. — Послушайте, соберитесь с силами, подойдемте к окну, свежий воздух приведет вас в себя.
Он открыл окно и подвел ее к нему; она содрогнулась от холодного, резкого ветра.
— Этот холод убьет меня, — прошептала она: — снег леденит мою кровь.
— Но ведь у вас совершенно теплое лицо, — проговорил он, осторожно дотронувшись рукой до ее лба.
— Тело мое горит, и, несмотря на это, мне холодно до глубины души, — ответила она.
— Но ведь руки у вас совершенно теплые, — сказал он, осторожно пожимая ее ручки.
Она не отворачивала своего лица, которое почти соприкасалось с его лицом, и не отнимала своих рук, и хотя тело ее дрожало, она все же продолжала еще прижиматься к нему.
— Я чувствую себя очень плохо, я наверное умру, — повторила она: — я не могу и думать о том, чтобы ехать дальше.
— Но ведь вам уже лучше, и голос ваш уже не так слаб, как вначале. Через несколько минут вы уже будете в состоянии ехать дальше.
— Я упаду с лошади. Послушайте, сударь, вы называете себя дворянином и честным человеком и, между тем, хотите тащить умирающую больную женщину по такой погоде, в эту темную, ненавистную ночь. Если я еще стою на ногах, так только оттого, что я еще думаю умолить вас пощадить меня и оставить меня в покое.
И, говоря это, она обеими руками обвила его шею, как бы для того, чтобы не упасть от слабости.
— Но, сударыня, неужели вы не понимаете, как дорога мне каждая минута? Целая группа всадников остановилась в ближайшей гостинице, каждую секунду они могут быть здесь. Может быть, это Барнет со своими людьми, может быть, это Румней и его разбойники, во всяком случае мы не можем больше медлить, и хотя мне бесконечно жалко вас, но все же вы должны собраться с силами и ехать дальше со мной.
— В таком случае поезжайте одни и оставьте меня здесь.
— Я не смею оставить вас здесь. Если Роджер Барнет приедет сюда и найдет вас здесь… — он не кончил своей фразы, но про себя подумал, что в таком случае Барнет немедленно догадается, в чем дело, и сейчас же помчится обратно в Флитвуд.
— Но ведь если вы возьмете меня с собой, — сказала она, — я могу умереть по дороге.
Мысль эта привела Мерриота в отчаяние. Он не мог представить себе, что эта прелестная женщина вдруг будет лежать мертвая и неподвижная в его руках.
— Но ведь вы преувеличиваете опасность, — сказал он, — вы наверное можете сесть на лошадь. Я посажу вас перед собой и буду вас поддерживать все время. Делать нечего, но я должен все же пустить в ход опять силу.
— Вы готовы желать моей смерти, только бы спастись самому, — сказала она с горечью.
— Я забочусь не о себе, — сказал он, — а забочусь о другом, которому чрезвычайно важно, чтобы я спасся от своих преследователей.
— В таком случае спасайтесь сами и оставьте меня здесь, — и она сделала слабую попытку освободиться из его объятий.
— Нет, нет, — воскликнул он, еще крепче сжимая ее, — ради вас самих я уже не смею оставить вас здесь. Ведь эти всадники могут быть Румней с его людьми, — подумайте, что будет, если вы попадетесь им в руки.
— Пусть я попадусь им в руки! — воскликнула она. — Ведь для вас же будет лучше, если Румней найдет меня здесь. Вы знаете, что он приехал теперь за мной, и если я буду в его власти, он не станет гнаться за вами.
— Как, неужели вы согласны попасть в руки этого негодяя? Но разве вы не знаете?..
— Да, конечно, я знаю все, я прекрасно понимаю, на что способен этот негодяй, но какой же выбор остается мне? Я не могу ехать с вами. Неужели вы потащите меня с собой и этим ускорите мою смерть? Нет, я останусь здесь, и если вы хотите ехать, то должны бросить меня на произвол судьбы.
И совершенно неожиданно для него она вдруг быстро выскользнула из его объятий, прислонилась к стоявшему недалеко от них комоду и обеими руками уцепилась за него. Гель сейчас же бросился за ней и хотел приподнять ее, но она с такой силой держалась за комод, что он не рисковал оторвать ее от него, чтобы не причинить ей боли.
И вслед за тем она вдруг стала стонать и рыдать так горько, что Гель наконец тоже пришел к тому убеждению, что она действительно вряд ли в состоянии ехать теперь верхом. Он быстро подошел к окну, закрыл его, и затем обратился к ней и сказал:
— Сударыня, что же я теперь буду делать? Ведь, если вы действительно заболели вследствие всех перенесенных вами передряг, так вы еще не скоро оправитесь, вам нужен покой и отдых, я же не могу оставаться с вам и.
— В таком случае не оставайтесь, оставьте меня одну.
