книжку, лишат пособия для многосемейных и прочее… Не будем обольщаться! Таким способом они могут заполучить несколько грузчиков.
— Что же делать?
— А нас достаточно, чтобы помешать, если это случится?
— Если матросы будут на стороне хозяев…
— Ну, это еще вопрос, — ответил Макс.
— Во всяком случае на них нельзя рассчитывать. — Папильон поднял руку. — Они ни слова не понимают по-французски.
— В будний день нам помогли бы ребята с верфи, а сегодня никто не работает. Мы обезоружены. Они нарочно выбрали этот день, ручаюсь. Предательский удар в спину.
— Ну, так что же делать? — снова спросил Папильон. — Мы же все-таки не станем…
— Погоди. Я думаю, не мешай! — неожиданно отрезал Макс.
— Имей в виду, Макс, — все зависит от нас с тобой, — побледнев сказал Папильон.
Макс промолчал. Папильон, не решаясь нарушить его размышления, все же робко заметил:
— Мне кажется, они хотят нас прощупать. А большой пароход идет следом и прибудет в ближайшие дни. Нарочно выбрали праздничный день, ищут, где у нас слабое место. И если мы сегодня сдадим, тогда…
— Надо вот с чего начать, — говорит Макс, направляясь к судну, — Среди ребят надо быть.
Бонасон позеленел от злости, увидев, что они поднимаются по сходням. А они молча прошли мимо, не глядя на его морду, и спустились в трюм.
— Смотри-ка! — сказал Папильон Максу на ухо, когда они оба оказались в трюме. — Что бы там ни было, а кто-то уже содрал с пушки конвертики с инструкциями и ярлыки с ящиков. Теперь им не разобраться.
Грузчики медленно окружили их, и один как бы от имени всех спросил: «Ну, Макс?»
Уж по одному только тону Макс понял, что убеждать нет необходимости. И, подняв голову, он крикнул Бонасону:
— Нас нанимали для разгрузки смешанного груза! А не для такого!
— Вы же потом поставите пушку обратно! — кричит в ответ Бонасон.
— Так мы и поверили! — ответил Папильон, чтобы поддержать Макса.
Бонасон исчез.
— Пошел за подкреплением, — предположил Мушкетер.
— Я тоже пойду за подкреплением, — заявил Папильон, поднимаясь по трапу, чтобы предупредить товарищей из второго отсека.
— Нас всех зацапают! — глухо сказал Врен, щуплый, изможденный докер, у которого было пятеро детей и старуха-магь.
— Всем заодно надо действовать, Врен… — мягко ответил Макс, взяв его за руку, и в этом дружеском жесте было больше убедительности, чем в любых словах. — Тогда им труднее будет. Да и не забудь честь докерскую, Врен!
Дальше все происходит очень быстро. Возвращается Папильон, а следом за ним появляются Бонасон, подрядчик Божо и американские матросы.
— Во втором отсеке тоже все в порядке, — говорит Папильон.
Тут вдруг и американцы, и Божо, и Бонасон как будто покорились — даже и не пробуют сломить упорство восьмерки грузчиков, стоящих в трюме за спиной Макса и Папильона. Бонасон спускается по трапу.
— Толстозадый! — шутит тихонько Папильон. — Сразу видно, не часто он в трюм спускается.
— А чего он сюда приперся? — спрашивает кто-то из докеров.
— Пусть сам объявит.
Толстый десятник шумно сопит, молча берется за чалочные цепи подъемного крана, повисшие над пушкой, и начинает сам их прилаживать.
— Ах ты, дьявол! — воскликнул Папильон и поворачивается к Максу. — Что же, мы так и будем смотреть?
Макс окидывает взглядом товарищей, ищет ответа в их глазах.
— Погоди. Ему не справиться, — говорит один из грузчиков.
— Вы только посмотрите на него! Туда же! — замечает другой.
Бонасон, конечно, отвык от такой работы. Видно, что он в затруднительном положении. Справится ли он?
И все же ему удается надеть чалки. Он обходит вокруг пушки, проверяя, все ли в порядке, потом поднимается по трапу — по-видимому, хочет подать сигнал крановщику: «Поднимай груз».
— Макс! — быстро говорит Папильон, не в силах устоять на месте. — Если ее вытащат — все пропало. Все сразу скиснут, а ведь должен прийти большой пароход! Нельзя допускать. Лучше я собственными руками…
Он делает шаг к пушке, но Макс удерживает его.
— Никогда не надо действовать в одиночку! — говорит он. — Может быть, они только этого и ждут! Ты сыграешь им на руку, Папильон! Стой на месте! Еще не все потеряно.
Спокойствие и уверенность Макса поражают Папильона. Должно быть, Макс уже нашел, что надо сделать потом, когда пушка будет на пристани…
— Макс, если ее выгрузят — мы биты! — кричит Папильон.
А в это время Бонасон, стоя на палубе, уже поднимает руку.
Кто-то из докеров замечает:
— Смотри, даже не предупредил крановщика, что тут не ящики. Здорово они торопятся!
И в самом деле, крановщику не видно, что происходит в трюме. В его поле зрения попадает только отверстие люка. Может быть, он удивляется задержке в работе, хотя это вполне естественно, когда переходят в новый трюм, и, может быть, ему показалась странной беготня на пароходе — Макс, Папильон, Бонасон, американцы и Божо… Но больше ничего крановщик не мог заметить… Он резко, без всяких предосторожностей вздергивает груз, как будто поднимает обыкновенные ящики. Ну и рванул! Видно, как под чалкой гнется длинное правило.
Пушка поднимается над люком:
— Видишь? Держится! — говорит Папильон.
— Отойди! — тянет его кто-то сзади за куртку.
Что произошло с крановщиком, когда он увидел, как из трюма поднимается пушка! Для него это, верно, был ужасный удар. Ведь он там один в своей кабинке. Совершенно один! Потрясенный, он продолжал машинально вертеть рычаги. Но что это! Огромной машине, с которой он сроднился за годы работы на ней, как будто тоже передался его ужас. Секундное колебание, мгновенная реакция, крановщик даже не успел ничего обдумать — но длинная стрела вдруг останавливается. Пушка и цепи повисают в воздухе, вздрагивают и сильно раскачиваются из стороны в сторону.
Бонасон успевает лишь вскрикнуть. Цепи соскальзывают, пушка летит вниз, ударяется о край пристани, подпрыгивает на одном колесе и, перекувырнувшись, падает в море.
— Ты виноват! — высунувшись из окошка, кричит крановщик Бонасону неестественно сдавленным голосом. — Должен был предупредить!
— Правильно! Правильно! — несутся голоса докеров с пристани и с парохода. Все подбегают к тому месту, куда упала пушка, как будто можно еще что-нибудь разглядеть!..
Но странно — они там что-то видят.
— Гляди-ка!
Среди разноцветных нефтяных узоров по воде расплывается кровяное пятно.
— Тащи скорее багор!
— Там утопленник!
— Даже два!
— Должно быть, пушка ударила по голове.
— Теперь уж они наверняка кончились!
