Стражи последнего неба

— Двадцать три, — уточнил кто-то, проверив высотомер. — А почему ты думал, что в атмосфере не может быть такого?

Рон не успел ответить. На экранах появились люди, двое мужчин — старик и молодой парнишка. Старец явно был нездоров, он стоял, опираясь на посох, и что-то говорил своему спутнику, показывая рукой на небо. Парнишка выглядел расстроенным, он еле сдерживал слезы и пытался возразить старику, но тот не хотел его слушать. Слабыми руками старик снял с себя плащ и отдал его молодому, а затем вновь показал на небо. Парнишка стал его упрашивать, показывая в сторону, откуда они, видимо, пришли. Туда вела цепочка свежих следов.

— Ребята, — спросил молчавший до сих пор Арик, — сколько у нас времени до сбора на пароме?

— Сорок одна минута двадцать восемь секунд, а что?

— А сколько нам туда лететь?

— Минут десять, а что?

— Зачем же нас так рано вызывают?

— Знают, наверное, что мы опоздаем.

— Почему опоздаем?

— Потому что мы сейчас этого деда отвезем, куда ему надо. Он ведь идти не может, видно, что больной.

— А чего он на небо все время показывает?

— Говорит, наверное, молодому, что ждет помощи от Бога. Помните, тот старик возле города тоже все время на небо то смотрел, то рукой тыкал — и тоже о Боге говорил?

— И кто это такой — Бог?

— А кто их знает. Вернемся с Луны — спросим учителей.

— Ладно, давайте заберем старика и узнаем, куда его везти. Бенци, делай маневр.

— Я-я-я… — заикаясь начал Бенци, — не сумею… наверное… пусть кто-нибудь другой.

— Эх ты!

— Путь Кораль ведет, она лучше всех умеет, — предложила Ноа. Кораль даже покраснела от удовольствия и подошла к пульту управления, а Бенци с готовностью уступил ей место.

Кораль закусила губу и стала выводить катер на сложную траекторию, стараясь как можно точнее привести его к двум путникам в пустыне.

Ей это удалось, и уже через несколько минут катер притормозил возле старика и его провожатого. Но тут Рон вспомнил, что объяснял им Эли о вмешательстве в прошлое, и в панике завопил:

— Нет, не надо! Давайте улетим!

— Оставь, — сразу понял его Арик, — поздно: они успели нас увидеть, мы уже вмешались, так что теперь все равно, — и он открыл люк, намереваясь спросить старика, куда тому нужно. Но он и слова не успел вымолвить, как старик буквально впрыгнул в катер, и люк мягко закрылся за ним.

Ребята ошарашенно смотрели на старика, а тот что-то непонятно и возбужденно говорил, то стуча кулаком в грудь, то простирая руку вперед, то поднимая ее вверх.

Кораль тем временем вела катер к причалу парома, не обращая внимания на происходящее за ее спиной, а ребята думали, как бы выведать у странного деда, куда он шел.

Но придумать они не успели: катер влетел в приемный отсек парома и остановился.

Вокруг царила суматоха. Катера прибывали один за другим, из них высаживались возбужденные школьники разных возрастов и всех цветов кожи. Они галдели, сбивались группками, расходились, смеялись, звали кого-то, рулевые отводили катера в специальные боксы — в общем, отсек был похож на муравейник.

В этом сумбуре ребята и не заметили, как старик исчез. Они кинулись было на поиски, но тщетно.

Обескураженные, они пошли с радостной толпой на построение, не обращая внимания на праздничную обстановку вокруг и думая лишь об одном: что ждет их на Земле после возвращения.

Первые часы пребывания на пароме были совершенно испорчены этими навязчивыми мыслями. Их даже не тронула овация, вызванная сообщением, что они — самые молодые участники космических полетов за всю историю космонавтики и что Кораль лучший рулевой за последние двадцать лет, хотя и самая юная с момента первого полета человека в космос. Кораль стояла красная и гордая. Ребята начали потихоньку отвлекаться от невеселых мыслей о возможной вине перед всем человечеством.

Через некоторое время они уже совсем перестали думать о портале, исчезнувшем старике и путешествиях во времени. Реальное путешествие в космосе и по Луне полностью их захватило — ведь им было всего-навсего по шесть лет, и как бы развиты и умны они ни были, но долго думать об одном они не могли.

Эпилог

Эпизод первый: Бенци стоял перед доской объявлений и ошарашенно смотрел на белый листок. Там его и застали остальные.

— Ты чего? — спросил Рон. Бенци только мотнул головой в сторону листка. Ребята замерли, прочтя объявление: «Экзамен по Танаху сегодня в четыре часа пополудни. Принимает рав Мордехай Бреннер».

— Что такое Танах? — спросил Арик. Но ответом ему было только молчание.

Эпизод второй: — И сказал Бог: да будет свет. И стал свет, — нараспев говорила Илана, учительница Танаха.

Вдруг в классе раздался плач. Илана удивилась, смолкла и подошла к столу, откуда слышались горькие рыдания: маленькая Кораль в голос плакала, уронив голову на учебники и тетради.

Эпизод третий: Первый класс был на очередной экскурсии «Библейские мотивы в живописи разных эпох».

Ноа, Кораль, Арик, Рон и Бенци простаивали перед картинами «Ева и Змей», «Искушение Адама», «Изгнание из Рая», «Ноев ковчег», «Сон Иакова». Смотрели они на эти полотна молча и так же молча вышли в вестибюль музея, когда экскурсия закончилась.

В вестибюле одна стена была зеркальной. Бенци подошел к ней, пригладил волосы и спросил у остальных:

— Ну, теперь вы знаете, что такое Бог? — и горделиво уставился на свое отражение.

А рядом с ним две девочки и два мальчика пораженно смотрели на свои отражения и не могли понять, шутит он или говорит серьезно.

Генри Лайон Олди ВЛОЖИТЬ ДУШУ

В бесконечном круговороте душ, «гильгуль нешамот», — одной из основных составляющих еврейского мировоззрения и традиции, еврею то и дело приходится возрождаться в разных обличиях и играть разные роли.

Одна из ролей, предназначенных для него в современном обществе и современной культуре, — изгой. Чужак, живущий рядом, но в то же время отличающийся и потому нежелательный. Есть и еще одна маска, которую частенько надевает еврей — или надевают на еврея: маска чудика, странного человека. Зачастую две эти роли соединяются, и тогда в центре повествования оказывается чужак со странностями, эксцентричный изгой.

В рассказе Г. Л. Олди «Вложить душу» герой, несущий двойное клеймо изгоя — как эмигрант и как