динозавры, конечно, погибли, только при чем тут гигантский астероид? Просто драконьи предки не любили соперников. Устранив массивных и коварных хищников, драконы напрочь потеряли мотивацию. Задним умом понимаешь, какими благодушными и самодовольными они стали.
Безработный экс-студент отметил, что Малкольм тщательно и подолгу выбирает слова. Дядя же, наблюдая за Гриффеном, видел, как тот подобрался, стараясь выглядеть прилежным учеником. Справедливо критикуя племянника, Малкольм настроился дать ему хорошую встряску. Давненько его не просили хоть кому-то объяснить, как устроен мир. Мальчишка, если хотел, был на редкость смышленым. Не хватало стимулов.
— Когда первый человек появился на свет Божий, драконы не придали этому значения — он казался им слишком слабым и ленивым. Что, мол, особенного? Подумаешь, племя обезьян. Никакой угрозы, есть дела и поважнее. Однако люди обладали интеллектом и плодились, как кролики. Драконы же, напротив, размножались медленно. Они почти не замечали, что люди знай распространяются по всему земному шару. Какая самонадеянность! Когда драконы осознали ошибку, было уже слишком поздно.
Ну и почему он вынужден слушать фантазии дяди Мэла? Что все это значит? Какая-то хитрость или, может, проверка? Гриффен считал, что неплохо разбирается в людях, однако Малкольм Маккэндлс был непроницаем и лишь коротко улыбнулся, когда племянник заерзал на стуле. Уловив насмешку, Гриффен присмирел.
— Большинство драконов сумели измениться и приспособиться, многие и поныне живут среди людей или рядом с ними. В культуре разных народностей бытуют очень добрые легенды о покровительстве «драконов». Термин этот, правда, устоялся позже. Однако часть Восточных драконов, упорно отказываясь видеть признаки надвигающейся беды, решили воевать. Перевоплощаясь, они наводили ужас на людей видениями огнедышащих чудовищ, которые сегодня воспринимаются как их истинный облик. То, что сейчас драконы низведены до мифа и легенды — лишь немое свидетельство неэффективности их кампании против человека.
— И как же они выглядели, когда не пугали своим видом врага? — спросил Гриффен.
— По-разному… Большими…Зависит от того, о ком… Не перебивай! — резко ответил Малкольм, сверкнув глазами.
Что-то его смущает, вот и сердится, чуть покраснев, заметил Гриффен. Он терялся в догадках, но решил не настаивать. В чем, собственно, вопрос? Как выглядят драконы? Неужели его так легко одурачить причудливой небылицей? В голове промелькнула беспокойная мысль: не передается ли безумие по наследству?
Малкольм кивнул и продолжил:
— Тем не менее была и другая группа, искавшая среди восточных собратьев секрет, который позволял им менять не только форму тела, но и его размеры. Может, ты и не знаешь, Гриффен, но у Восточных драконов не было крыльев. Чтобы летать, они уменьшались в объеме до малых величин и парили в воздухе.
Гриффен свободно откинулся в кресле. Он понимал, что дядюшка следит за каждым его жестом. Похоже, настало время поучаствовать в беседе. Правда, вновь одолели сомнения. Стоит ли позволять и дальше втягивать себя в пучину дядиных иллюзий? Поколебавшись, юноша решил, что волей-неволей придется поддержать столь необычный разговор.
— Я не буду делать вид, что много знаю о Востоке. Особенно если это не Япония и не Китай, — начал Гриффен, пытаясь мыслить здраво. Хорошо бы вернуть разговор в исходное русло. В конце концов, он посещал международную бизнес-школу… иногда. — Восточные люди — прекрасные, торговцы. А уж если они заранее знают, что у них есть то, о чем ты мечтаешь… Не хотел бы я иметь дела с такой кампанией.
Гриффен снова запнулся, не будучи уверен, что начала положено. Лицо Малкольма Маккэндлса было по-прежнему бесстрастным, что не облегчало участи племянника.
— Это была торговля не на жизнь, а на смерть, — отозвался дядя. — До сих пор неизвестно, каким влиянием пожертвовали европейские драконы, что посулили, но они добились цели, обретя способность меняться в объеме. Новое искусство в сочетании с умением придавать себе любую форму позволило им затеряться среди людей и даже — в отдельных случаях — скрещивать породу. Их потомки и поныне живут с людьми бок о бок, не вызывая подозрений.
— Понятно, — осторожно молвил Гриффен. — И сейчас я услышу, что вы — один из таких драконов?
— Вот именно, — подтвердил догадку Малкольм. — Что еще важнее, ты тоже… как и твоя сестра.
— Интересно, — хмыкнул Гриффен. — Должен признать, дядя Мал, я не очень-то ощущаю себя драконом.
— Это потому, что ты только-только вступаешь в пору зрелости, — объяснил Малкольм. — Вторичные способности себя еще не проявили, но должны — и очень скоро.
— Вторичные способности? — повторил Гриффен, чье любопытство взяло верх. — Могу я уточнить, каковы тогда мои первичные способности?
— Они всегда были при тебе, — сказал Малкольм, — но ты их не расценивал как нечто экстраординарное. Во-первых, ты очень редко, если вообще, болел. Мало того, если иногда и получал раны да ушибы, то проходили они на удивление быстро.
Гриффен открыл было рот, однако вовремя прикусил язык. Здоровье, слава Богу, не подводило, но ему всегда казалось, что лишь по счастливой случайности. Вряд ли это повод объявлять человека какой-то древней ящерицей.
— У тебя есть также определенное родство с животными. Ты можешь навязать им свою волю, чтобы управлять их поведением.
— Контроль над животными, — сказал Гриффен, и уголки его рта тронула усмешка. Вежливо внимая дяде Мэлу, он не слишком преуспел и теперь не мог сдержаться. — Это что, как Оби-Ван Кенобе в «Звездных войнах»?
— Похоже, — согласился Малкольм. — Только в меньшей степени. Ты можешь мысленно подзывать животных к себе или отгонять их прочь. Даже успокоить, если они возбуждены. Сила контроля зависит от таланта, заложенного природой, и от того, насколько упорно ты его развивал. Есть и не-драконы с подобными способностями. Например, шаманы или дрессировщики в цирке.
Гриффен кивнул, пытаясь удержаться от скептицизма.
— Дядя Малкольм, вы говорили, допустим, что драконы никогда не были огромными, зато чешуйчатыми. До сих пор, когда я смотрелся в зеркало, то всегда выглядел человек человеком.
— Ах, вот что. Ты хотел бы знать, как искусство менять внешность передается к сыну от его родителей?
— Очень.
— Драконы, Гриффен, не дураки. Как раз наоборот. Что за выгода от такой маскировки, если любой новорожденный будет сразу представлять угрозу для родителей? Скажу только, что генетики еле-еле разбираются в собственной ДНК, куда им до драконьего образца.
Гриффен снова промолчал, однако сдержался с трудом. Что-то обеспокоило его в последней фразе. Суровые нотки в дядином голосе звучали неожиданно пугающе.
— Как я уже говорил, — продолжил Малкольм, — твои чувства значительно тоньше, острее, чем у людей. Особенно наблюдательность. Подозреваю, это объясняет твои успехи в картах. Будь то бизнес или азартные игры, драконы всегда могли «прочитать» своих оппонентов, и это дает им значительный перевес в конфликтах.
— Признаю, что всегда был удачлив, — ответил Гриффен, улыбнувшись. — И всегда любил деньги. Может, и это — характерная черта драконов?
— На самом деле, — сказал дядя, — драконы любят власть. Просто золото и деньги — один из способов ее добиться. Некоторые, чтобы властвовать, уходят в политику или развязывают войны. Есть и такие, кто выбирает мирный путь и становится эстрадным артистом. Если окинуть взглядом современное общество, не углубляясь в историю, то не так уж трудно вычислить притаившихся в нем драконов. Обычно у власти, всегда на вершине или рядом.
Лицо Малкольма внезапно помрачнело. Во взгляде, который он бросил на племянника, сквозила
