рад новым паломникам, как рад он всем, кто приезжает в Троицкий храм.
Иконы утёвского мастера хранятся и в Самаре. В Петропавловской церкви — икона святого князя
Александра Невского, в музее Самарской епархии -«Млекопитательница», «Смоленская», в художественном музее - «Николай Чудотворец». Но всё-таки родина Журавлёва - это особо. Пройтись по земле, постоять у дома, в котором иконописец жил, войти в храм и помолиться среди его икон и фресок - это нельзя сравнить ни с чем. Я долго собиралась сюда и благодарю Господа, что состоялась моя поездка, и я могу рассказать о ней читателям.
Мы ещё постояли на могилке Григория Журавлева перед обратной дорогой. Пошёл дождь, мелкий, незлобный, тёплый. Отец Анатолий отслужил панихиду. Стояли долго. Уезжать не хотелось. И вот в последний раз прикладываюсь к металлическому кресту, беру благословение у отца Анатолия и сажусь в машину. Обратная дорога в Самару. Там тоже есть иконы Журавлёва. Жду с ними встречи.
ИСКЛЮЧИТЕЛЬНЫЙ СЛУЧАЙ
Случайная встреча. Я из автобуса. Он в автобус.
- Здравствуй, сколько лет!
Володька, как ты?
Всё хорошо, а ты? Ладно, я на следующем поеду.
Следующий подошёл сразу же. Он виновато покосился на часы:
Пора... И поговорить не успели.
Звони.
Ты тоже.
Мы не виделись давно, друзья детства, разделившие по-честному самую дорогую и прекрасную пору, не задолжавшие друг другу ничего из той переполненной сокровищницы, но почему-то всё равно чувствующие вину по отношению друг к другу: «Надо бы встретиться как-нибудь». К чему роптать и искать виноватых? У каждого своя жизнь, свое восхождение и своя гонка... Думала об этом до самого дома. Да и дома тоже, думала, пока не ворвался в думы телефонный звонок.
Это неправильно, - говорил мне Володька торопливо, словно опасаясь, что разъединят. - Это неправильно, ведь ты с моей женой даже не знакома, детей не видела, а они уже совсем взрослые, невесты. Приходи. Мы ждём. В субботу. К двенадцати.
...Вырвавшись от родительских «нарядов» полоть грядки, мы любили сигануть на речку. Пекли картошку, орали: «Если б я был турецкий султан, я бы взял тебя в жёны». Володька орал громче всех. Он щедро впускал песню в легкие, раздвигал плечи и даже зажмуривал от удовольствия глаза. Его белый вихор топорщился, голубые глаза блестели от удовольствия. На турецкого султана он явно не тянул, впрочем, и не претендовал особенно. И стелилась пустенькая песенка по луговым ромашкам, по затаившейся к вечеру туманной Клязьме. «Если б я был турецкий султан, я бы взял тебя в жены».
Почему я волнуюсь так перед этой встречей? Скорее всего, боюсь разочарования. Боюсь увидеть рядом со своим другом детства властную, угрюмую, уставшую от жизни спутницу, с которой предстоит вести разговоры приличия ради, заданно улыбаться и сожалеть про себя: «Не такая тебе нужна жена, Вовка. Ты светлый, ты открытый, ты романтик и любитель попеть. А она...»
Дверь открыл хозяин. В строгом костюме, при галстуке. Помог раздеться. Под ноги весело выкатился лохматый щенок. Вышли поздороваться Володины дочки - Юля и Оля.
Вылитый отец, - начинаю разговор по задолго до меня заготовленному сценарию.
Незаметно покосившись в сторону кухни, вслушиваюсь в стук посуды и бульканье воды.
Даже не вышла, - поспешно и почему-то с облегчением обижаюсь я. - Бедный Вовка, ему, наверное, передо мной неудобно.
Но вот он берёт меня за руку и говорит торжественно:
- А теперь самое главное. Сейчас я познакомлю тебя с моем женой.
Лёгкие шаги, протянутая навстречу рука живые глаза и теплым голос:
— Я видела вас на фотокарточке. Речка, костер, и вы все вокруг костра. Валентина, Надя Наташа, Алексей Захаров — она сыпала именами и фамилиями, нашими именами и нашими
