фамилиями, и ее покушение на нашу жизнь которую ревностно отгораживала я от всего случайного, было таким удивительно желанным, что я растерялась.
Володька стоял рядом именинником. Он смотрел на Риту глазами влюбленного юноши, торжествуя, радуясь и любуясь. Не узнавала его? Да нет, наоборот, узнавала. Он был молод и счастлив, он был полон надежд, полон жизни как все мы тогда, у костра на речке.
„.Мы провожали мальчишек в армию и, как положено ревели на их плечах. Но рёв тот был особенный. Среди девочек не было невест, остающихся ждать своих благоверных, а у ребят и в мыслях не было выделить кого-то из ревущих и сильнее, чем другим, сжать на прощание руку. Мы были равны друг перед другом, и равенство это было главным нашим достоянием. Мы и письма им писали всем, и они нам всем. Конечно, мы очень хотели любви, и, начитавшись про обязательные в нашей юности алые паруса, ждали принцев. Но принцы были на стороне, где-то далеко, за таинственным горизонтом. А рядом... рядом обыкновенные нескладные парни, что с них взять.
Помню, желая порадовать Володю в день его рождения, начитала ему в студии звукозаписи красивые слова про счастье в личной жизни и послала тоненькую пластиночку со своим голосом на далекую Камчатку. А в ответ вместо благодарности: «Соображать надо. От меня ближайший проигрыватель за несколько сот километров. Что я с ней (пластинкой) делать буду?»
Помнишь пластинку?
Помню.
И я помню. Мне Володя рассказывал. Как он на почту ходил, в пургу, на лыжах.
Это Рита. Она сидит рядышком, держит на коленях альбом с фотокарточками, и мне совсем не хочется ограждать от неё дорогие воспоминания.
Наши заходят? - спрашиваю я, и почему-то у Риты.
Редко, - вздыхает она. - Алексей Захаров, бывало, заглядывал, а теперь, как сына женил, некогда стало.
Смотрю на Володю. Он откинулся в кресле, лицо спокойное, руки лежат на подлокотниках тихо, несуетно. Ему хорошо в его доме. Ему очень хорошо. И мне радостно от этого его покоя, от его семейного комфорта, в который он бежит вот уже много лет, и бег этот не замедляется, не становится усталым, он так же лёгок и так же нетерпелив.
Мы всегда везде ходим вместе, - скажет мне младшая его дочка Оля.
А если в театр всего два билета вместо четырёх?
Тогда не идёт никто.
Это их маленькая семейная традиция, которая обязательно есть там, где крыша объединяет людей не по случаю, а по Божьему промыслу. Вчера у Ольги заболело горло, и старшая Юля тоже не пошла в школу: осталась ухаживать за сестрой. И это традиция. Традиция ждать с вечерней смены папу и не ложиться без него спать... Традиция вместе собираться в конце дня и рассказывать о пережитом... Традиция вместе копать картошку дотемна и вместе идти провожать засидевшихся Юлиных одноклассников.
О них особая речь. Ребята частенько заглядывают в дом Ивановых. И нередко именно к Рите. Здесь, мне кажется, они дополучают недополученное внимание, реализуют потребности в фантазии, чувстве долга и совестливости. Тонкий и умелый дирижёр, Рита, руководит этим оркестром умело. Кого надо - похвалит, кого надо - пожурит, с кем надо - поспорит. Её авторитет высок и в школе, где девочки учатся. Не потому, что обе они на хорошем счету, а ещё и потому, что хватает Риты и на других детей, не обретших, к сожалению, своего дома и своего места в нём.
Она торопится с работы с большой хозяйственной сумкой, оттягивающей руку. В сумке нехитрые гостинцы для детей. Сегодня у них дома литературный вечер, и надо успеть всё приготовить. Володя уже дома. Задвинут в угол стол, собраны со всей квартиры стулья, расставлены чашки. Юля встречает одноклассников, Оля разливает чай, Рита - и то, и другое, и третье. Заполняя собой все пространство, она умудряется быть незаметной, читаться между строк. Качестно истинного интеллигента, а потому очень редкое в нашей жизни.
Теперь-то я знаю, как они познакомились. Обычный, на первый взгляд, курортный роман, а для них встреча, уготованная Богом. Я тоже думаю, что уготованная. Даже психологи, используя всяческие тесты, в один голое заявляют, что Маргарита и Владимир Ивановы идеальная пара, очень редкий, исключительный случаи...
Бесспорно, это дар. Но ведь им надо умеючи распорядиться. Можно пустить с молотка, а можно превратить в надежный капитал с большими процентами. Первое труда не стоит. Второе требует великих сил. Какое счастье, что мои Ивановы не стали тратить время и энергию на бесконечную дискуссию, кто в семье главным. Уверена, спроси я об этом Юлю и Ольгу, они в недоумении пожмут плечами. И вот ведь чудо: их семья, где каждый из четверых неповторим, единствен в своём роде, ярок и по-своему интересен, воспринимается как единым организм, одно неразрывное целое. Я не разгадаю эту тайну, и слава Богу. Неразгаданная тайна - наше самое большое на сегодняшний день достояние. Их очень мало, неразгаданных тайн.
