какого цвета моя Тойота.
Толя был ошеломлён и только растерянно улыбался. Володя начал, похоже, в который раз» объяснить «оскорблённой Тае, что он закрутился и не успел вовремя с подарком.
Ну ж ну» думал Толя. Вот ведь как его старый друг вписался в московскую благополучную жизнь. И дом — полная чаша, и жена-красавица. Бывает же так. Он вспомнил, что вот уже третий год не может отвезти свою Любушку подлечиться на море. Отложат деньги, а потом и влезут в заначку, и опять всё сначала. А дети? Он до сих пор ничего не спросил Володю про детей.
А наследники-то ваши ещё не определили вас в бабушки с дедушкой?
Сын у нас в загранкомандировке, он специалист по компьютерной технике.
Тая ответила на вопрос поспешно, а Володя опустил глаза. Толя заметил это и понял, что зря влез с расспросами.
Вечерело. Глаза Толи слипались от усталости. От громодья впечатлений, от выпитого коньяка он расслабился, откинулся в кресле, по-домашнему вытянул ноги. Интересно, где они меня положат — думал. Наверное, в гостиной возле рыбок, там такой роскошный кожаный диван... Тая занялась посудой и они остались, наконец, одни. Желание разговоров типа «а помнишь?» уже перегорело, усталость брала своё.
Ты где остановился? — вдруг спросил Володя, Тихо гак спросил, виновато.
Я-то? Да так, знаешь...
Толя засуетился, он не готов был к такому своему прокоЛу, замахал руками, исправляя неловкую ситуацию:
Ты не волнуйся, у меня в Москве много знакомых.
Вышли в ночную Москву.
Не могу тебя отвезти... выпил, — извинился Володя, - но тут маршрутки до метро, одна за другой.
Но маршрутки не было. Они стояли в ночи, вглядываясь в пустую дорогу, Володя нервничал. Толя винился, что сам вляпался в такую незадачу. На диване кожаном с рыбками рядом, размечтался...
Ты-то как живёшь? И не поговорили толком, - Володя взял Толю за рукав. - Ты-то как, старик?
Все нормально, жена, сыновья взрослые. Живём помаленьку.
Знаешь что? - Володя будто согнал с себя ночную дрёму. - Возвращаемся! Будем сидеть на кухне, пить коньяк и разговаривать. О тебе, обо мне, о наших из Лесного. В конце концов, имею я право в своём собственном доме встретить по-человечески друга? Идём! - потянул он Толю от остановки.
Толя обрадовался. Давние, забытые нотки узнал он в голосе друга.
Пойдём! - обрадовался. - А Тая?
- А Тая уже спит. Ей наши мужские разговоры ни к чему.
И они вновь вступили в великолепие прихожей. Володя весело швырнул под ноги друга тапочки, прикрыл дверь в спальню, захлопал холодильником - куски, салатики... На цыпочках прошёл в гостиную и торжественно вынес оттуда роскошную бутылку.
Лучший французский коньяк. Гуляем, старик! Какие наши годы!
Они пили коньяк и говорили. Уж тут-то отвели душу воспоминаниями. Вспомнили Мироновну, умерла, наверное, давай помянем... Красавицу Аню Островую, обабилась Анька, на вечере встретил, не узнал. Толя рассказывал о сыновьях, прочат им большое будущее, да осёкся, усмотрев в Володькиных глазах глубокую печаль.
А у меня, Толян, беда. Мой-то ни в какой не в загранкомандировке. В больнице он давно уже. Наркотики. Два раза вены резал. Крыша поехала, в психушке.
Господи, помилуй, - прошептал Толя. - Прости, не знал.
Мы скрываем. Тая придумала - в отъезде. Кажется, уже и сама верит.
Мать - душа болит...
Опять выпили. Помолчали. Потом тихонечко стали петь, сиделось им очень славно, сна не было в помине.
