- Я не выучил. Я вчера... Зуб болел, ходил пломбировать. Поздно пришёл, не успел.
- Врёшь. И врёшь неинтересно. В прошлый раз у тебя тоже болел зуб. Ни мне, ни Шекспиру ты этим не навредишь. Себе только. Но если человек вредит сам себе...
Антон встал в привычную позу. Ноги слегка расслабил, руки за спину, голову набок. Знал - это надолго. Поймал глазами в окне съезжающего с ледяной горки мальца. Если уж Пенелопу понесёт, она не скоро остановится. На одной ноте будет зудеть про своего любимого Гамлета, про то, что интеллигентный человек должен знать классику, про то, что литература - предмет особый и к нему надо по-особому относиться, опять про его страсть к зубным врачам...
Как же хотелось огрызнуться, даже про зубы заготовил: «Майя Львовна, у вас челюсть вставная, вам стоматологи без надобности. Смолчал, вчера вечером клятвенно пообещал маме не связываться. Молчал, а у самого всё кипело в душе. «Быть или не быть? » - неожиданно подумал он и улыбнулся кстати пришедшей на ум гамлетовской фразе.
- Смеёшься, смешно тебе? Все дураки, один ты умный? Да вас, дебилов, в армию бы поскорей, там бы вас быстренько обломали. Сапоги бы «дедам» соплями собственными поутирали, разучились бы улыбаться.
Класс привычно молчал. Про сапоги и сопли - это всё цветочки. Эти стены не то слышали. Класс ждал конца урока.
...Не они прозвали её Пенелопой. До них ещё, уже сейчас не вспомнить кто. Но прозвище прилепилось крепко. Пенелопа, она и есть Пенелопа, всё ждёт прекрасного будущего, когда её дрессированные ученики станут без запинки выкрикивать монологи Гамлета.
Антон Капустин не любил Пенелопу. Пенелопа не любила Антона Капустина. И дело было не только в разном отношении к классикам. «Всё не так просто», - повторяет дедушка Антона, когда Антон спрашивает его о том, о сём. Дедушка знает много и умеет многое объяснить. И объясняет. Но вначале - очки на нос, указательный палец к небу: «Всё не так просто, Антон, всё не так просто». Пенелопа обожает гороскопы. Сама она - «стрелец» и всегда высчитывает, кто из девятого «В» совместим с ней, а кто нет. Вполне серьёзно она может прийти в класс и торжественно объявить: «Сегодня у меня день эмоциональной нестабильности. Прошу вас учесть это, особенно козерогов, с которыми у меня на этой неделе могут быть серьёзные неприятности». И она вызывала к доске одних козерогов. Водолеи и скорпионы торжествовали. Но вот заканчивался праздник на их улице: звёзды отворачивались от них, и в беспросветных потёмках, натыкаясь друг на друга, они понуро несли свои дневники к учительскому столу.
Один раз Антон не выдержал.
- Ты кто по гороскопу? - наскочила на него Пенелопа.
- Не знаю.
- Не знаешь?! Человек должен знать своё созвездие, если, конечно, он образованный человек...
- Майя Львовна, - осторожно начал Антон, - мне дедушка сказал, что в гороскопы нельзя верить, светила созданы, чтобы светить, это их единственная функция во Вселенной. А гороскопы - это как карточная игра...
- Твой дедушка! — взвизгнула Пенелопа. - Много он понимает, твой дедушка. Люди, не дурнее его, составляют графики влияния звёзд на человека. Его дедушка, видите ли... Тоже мне, авторитет!
- Мой дедушка — физик. Он преподавал в институте. Для меня он авторитет, - голос Антона звенел от злости. - И я согласен с ним, что в гороскопы верят только полоумные.
Потом он стоял, нахохлившись, в кабинете директора и твердил «не буду» на настоятельные просьбы попросить прощения у Майи Львовны. Потом с ним долго говорила классная руководительница Зоя Семёновна, географичка, которую он очень жалел за слабое здоровье и тихий голос. Потом он отказался дома от обеда. Потом долго плакал, уткнувшись в диванную подушку, а дедушка сидел рядом и ни о чём не спрашивал. А когда пришла мама, дедушка что-то шепнул ей в прихожей, и она изо всех сил старалась делать вид, что не замечает зарёванного лица сына.
Пенелопа затаилась. Она не видела Антона Капустина в упор. Она не вызывала его к доске, а любовь к гороскопам проявляла вызывающе громко и восторженно:
- Завтра по гороскопу у меня день удачных покупок. Пройдусь-ка я завтра по магазинам, если вы, конечно, не возражаете.
Они не возражали. С того диспута о пользе и вреде небесных светил прошёл месяц. И вот впервые Майя Львовна вспомнила про Антона. Монолог Гамлета... А он ей про больной зуб. И - всё сначала.
Только вчера они долго разговаривали с мамой. И она просила его, Антона, молчать на все оскорбления
