обняв свою подругу Гунду. Рассказывала, перескакивала с одного на другое, Гунда успокаивала, а потом вдруг сказала:
- Я знаю такого человека. Он живёт недалеко отсюда, сразу за ущельем небольшое село. Год назад жену схоронил, детей у них нет. Его зовут Элизбар. Он сосед моего старшего брата, брат с ним поговорит.
- Гунда, я не хочу замуж! У меня есть муж, я люблю его.
Опять плакала, опять причитала. Да только - успокоилась.
Элизбар уверенной походкой вошёл в просторный двор. Сел под инжиром в холодке. Лейла вышла к нему с кувшином вина и стаканом. Он пил вино большими глотками. Сам большой, широкоплечий, основательный.
- Вот что, Лейла. Твой Аслан прав, негоже тебе, такой молоденькой, одной оставаться. Да и я вдовец, мне хозяйка нужна. Переходи ко мне. Только я сейчас крышу у амбара перекрываю, вот закончу и приду за тобой. А пока здесь помогу. Как, кукуруза-то уродилась?
Наутро он уже вовсю цапал кукурузу на Лейлиной делянке. Через день вычистил ей коровник, починил проводку. Он приходил утром, переодевался, шёл в огород, выгонял скотину - мало ли забот в деревенском доме, оставшемся без мужских рук.
Спустя время он опять завёл с Лейлой разговор о женитьбе:
- Дом у меня небольшой, с вашим не сравнить. Давай так - мне тут по нормальной цене доски предлагают, я сделаю пристройку к дому, тогда тебя к себе и заберу.
Затеял пристройку. Но Лейлу по-прежнему не забывал, приходил, помогал, брал на себя самую тяжёлую работу. Она успокоилась немного, даже стала без Элизбара скучать. Он собрал по осени её кукурузу, отвёз на мельницу, затащил тяжёлые мешки с мукой в подвал. Подошло время сбора винограда. Рано утром, обвешанный корзинами, он уже входил во двор к Лейле, подставлял лестницу, принимался срезать грозди. Пристройка продвигалась медленно, купленных досок не хватило, пришлось ещё подкупать. А время бежало, неумолимое, проворное время.
Кое-как, с горем пополам одолел пристройку. Но влез в большие долги. Надо отдавать.
- Вот отдам, тогда...
Долги отдавались медленно, время шло быстро. Потом случилась беда - умер двоюродный брат Элизбара, и он держал траур. Но по-прежнему был правой рукой Лейлы, брал на себя всю мужскую работу, вот уже в который раз собрал её кукурузу, виноград, намолол муки, сделал вино. Корова Лейлы разрешилась телёночком. Очень слабеньким. Элизбар выхаживал его как ребёнка. А Лейла, та настолько привыкла, что Элизбар рядом, что даже стала слегка ворчать на него, если что не так. Совсем, совсем по-семейному. Так и шло. А Элизбар, наработавшись в своём дворе, шёл к Лейле, косил, таскал воду из ручья, латал крышу... И всё сокрушался, что никак не может взять её хозяйкой в дом.
- Видишь, теперь траур... А это год, не меньше. И почему мне так не везёт, встретил хорошую женщину, намаялся один, мне бы хозяйку в дом, а опять откладывается. Сколько мы будем жить на два дома?
Лейла слушала его и удивлялась. Действительно, всё что-то мешало, всё не складывалось. И не поймёшь теперь, чья она жена, Аслан от неё отказался. Элизбар не берёт...
Она месила тесто для мамалыги и тихонечко пела. Песня была грустная, но не очень, хорошо ей пелось под взмахивание рук, хорошо дышалось утренней прохладой. Она уже многое успела. Вымести двор, покрыть новой клеёнкой стол под инжиром, достать из погреба кувшин с вином. Несколько розочек сорвала, поставила их в вазу, месит тесто и любуется - красиво. «Теперь вот ещё мамалыги наварю - и хоть гостей встречай, всё готово...»
- Принимай гостя.
В воротах стоял Аслан. Постаревший, ссутулившийся. Она хотела броситься к нему, даже несколько шагов сделала навстречу да остановилась, не зная, не понимая, что ей делать. Муж? Но ведь Аслан просил забыть, что он ей муж... Аслан смотрел на неё исподлобья:
- Почему ты здесь, Лейла, в моём доме? Разве ты не поняла, что я просил тебя выйти замуж и уйти в дом к мужу, а вы, значит, остались в моём...
- Нет, - Лейла заволновалась, стала поправлять косынку запачканными мамалыгой руками, - ты проходи, это твой дом.
- Мой дом? Тогда что ты делаешь в нём, чужая жена...
