землю кирпичной коробкой. Участок обнесли колючкой и посадили у ворот сторожа с собакой.
После небольшого, но ударного ремонта помещение преобразилось. Часть его заняли стеллажи с ходовым товаром: финская писчая бумага там, калькуляторы, электробытовая техника в ящиках и коробках. Склад как склад. А за стеллажами, за стеной, был оборудован настоящий схрон: с запасами воды и еды, оружия, снаряжения, запчастей. В подвале находилась и личная тюрьма Степана на два «волчка». В одной бетонной каморке сидел недавно пойманный участник покушения на «батю» — дожидался остальных. В другую камеру водворили Рытова, оказав любезность Акопову.
Стальная дверь с тихим щелчком закрылась за ним. После подвала теплая зеленая поляна, заросшая одуванчиками, показалась райским уголком. У ворот, за кустами, приткнулся темно-синий вольво. Мальчики, приданные Акопову, со скуки дразнили собаку, поджарую огромную овчарку. Они тоненько, по- щенячьи, поскуливали. Собака тоскливо взлаивала и недоуменно оглядывалась. Мальчики и сторож хохотали. При виде Акопова они встали.
— Разрешите доложить… От Степана Матвеевича звонили. Он приглашает на обед.
— Поехали, какие проблемы? — потер руки Акопов. — Самое время.
— А с тем… что делать? — кивнул на хранилище сторож.
— Жрать не давать! Я ему оставил диктофон и кассеты. Как наговорится — отберешь.
— Слушаюсь!
Да, подумал Акопов, забираясь в машину, кадры решают все, правы классики. Но не простые кадры, а дисциплинированные.
…Столовую, наконец, отремонтировали. На потолке восстановили лепные розетки, а стены выкрасили в песочный цвет. За длинным столом под белоснежной хрусткой скатертью, придавленной синим кувшином с крупными ромашками, сидели Степан и незнакомый Акопову жилистый парень с прямой спиной. Сразу ясно, не одну пару сапог истоптал, хотя по виду ему было чуть за тридцать.
— Знакомься, Гурген, — сказал Степан. — Это Андрей.
Акопов пожал жесткую как доска руку.
— Черный пояс?
Андрей коротко кивнул.
— Ну, как там коллега? — спросил Степан.
— Нормально, — ответил Акопов. — Поплыл. Сейчас наедине с диктофоном предается воспоминаниям.
Степан стукнул костыликом в пол. В дверь вкатили тележку с супницей, тарелками и хлебом. Через несколько минут Степан подмигнул Акопову:
— Знаешь, как раньше в деревнях работников нанимали? Сажали сначала за стол. Если парень хорошо ест, значит, хорошо работает. Гляжу на тебя — душа радуется.
— Прошу прощения, — тихо сказал Андрей. — Сейчас, Степан Матвеевич, такой способ проверки устарел. Хорошо ест как раз тот, кто не умеет работать.
— Ну, тебе видней, — согласился Степан.
После первой перемены на столе он сказал Акопову:
— Андрей — наш кадровик. Пригласил его специально, чтобы познакомиться. Начальнику отдела кадров надо лично знать будущего начальника отдела конъюнктуры.
— Красиво звучит, — хмыкнул Акопов. — Отдел конъюнктуры.
— Не я придумал. В нашей конторе — все как у людей.
— Однако я еще не дал согласия на перевод.
— А куда ты денешься, — улыбнулся Степан. — Не согласишься — живым отсюда не выйдешь. Уроем — и все! Правда, Андрей?
— Как прикажете, — сухо сказал кадровик.
— Меня урыть нельзя, — сказал Акопов, выбирая на тарелке мясо в майонезе. — Надо будет — уйду из твоей крепости, Степа, за минуту. Может, поспорим?
— Да, — с сожалением сказал Степан кадровику. — Он уйдет. Большой специалист, собака…
— Интересно, как?
В глазах Андрея засквозило профессиональное любопытство.
— На досуге покажу, — пообещал Акопов. — Если, конечно, трудоустроюсь в вашей конторе. Но пока у меня нет оснований менять работу.
— Ошибаетесь, — все тем же тихим голосом сказал Андрей. — Основания у вас, Гурген Амаякович, появились. И достаточно серьезные.
Он посмотрел на Степана.
— Да, да, — поощрил тот. — Покажи…
Андрей взял с соседнего стула газету, развернул и протянул Акопову:
— Колонка новостей. Внизу.
Акопов вчитался и сразу же забыл про обед.
«…предварительным расследованием установлено, что покушение организовано одной из российских спецслужб. Следствие располагает неопровержимыми уликами того, что во главе террористической группы стоял специалист, «прославившийся» еще в Афганистане как командир отряда особого назначения Тевосян. Он в совершенстве знает ряд восточных языков, может выдавать себя за жителя любого региона Средней Азии. По пути в Сурханабад этот, с позволения сказать, «специалист», походя убил двух работников правоохранительных органов, едва понял, что вызвал у них подозрение.
Сурханабадские власти и правительство Узбекистана потребовали незамедлительной выдачи специалиста по «мокрым делам». Российской стороне, спецслужбе которой еще раз продемонстрировали… нелегко сказать… законные требования… мировое сообщество».
— Прочитал? — спросил Степан. — Как впечатление?
— Кавычек много, — угрюмо ответил Акопов. — И потом, черт возьми, о каких правоохранительных органах идет речь?
— На суде спросишь, — жестко сказал Степан. — Если, разумеется, дело доведут до суда.
— Еще неизвестно, какой будет реакция Управления, — задумчиво сказал Акопов.
— Вот она, реакция! — показал на газету Степан. — Захотели бы прикрыть — нашли бы способ заткнуть пасть писакам!
Акопов лениво ковырял нежное мясо.
— О чем думаешь? — не отставал Степан. — О долге перед Родиной? Х-ха! Я долг исполнил — и с чем остался? Вот с этим?
Он потряс костылями.
— Ты знаешь, почему Андрей так тихо разговаривает? У него гортань газами сожжена! Четыре года квартиру ждал, а мать-пенсионерка работать пошла, чтобы сыночка-инвалида прокормить! Тебе сорок лет, Гурген… Ни семьи, ни квартиры, ни сберкнижки. А Родина… В Управлении отбрешутся, докажут, что покушение — твоя личная инициатива. И выдадут. А до суда шлепнут, чтобы лишнего не наговорил… Для мирового сообщества, его мать!
— Позвонить надо, — поднялся Акопов.
— Только не от меня, — буркнул Степан, остывая. — Бери тачку и кати на станцию, звонарь… А лучше не звони. Принимайся за дело. Работа отвлекает, по себе знаю. Могу хоть сегодня отправить в командировку.
…С пристанционного телефона-автомата Акопов еле пробился к начальнику.
— Вы доложили руководству, что я прибыл в Москву? — спросил он без всяких предисловий.
— Н-нет, — после некоторой заминки сказал начальник. — Телефонный разговор к делу не пришьешь. Явишься — вместе и доложим. Тут, стало быть, возникли некоторые осложнения…
— Наслышан, — сказал Акопов. — Вернее, начитан уже. Вы, действительно, собираетесь меня отдавать?
— Не мне решать, — вздохнул начальник.
— Да, вы можете одно решать: убирать меня или нет.
И бросил трубку. Ему стало окончательно ясно, почему начальник не смог прийти в Даев переулок.
