Москву дернули? Ну, в двадцать третьем?
– В двадцать втором…
– Ну да. Так он тут, в столице, особенно себя не держал в узде. Только в последнее время… Не пьет, не курит, в плохом обществе не замечен, – язвительно протянул Ип.
– А ты, Леня, думаешь – хорошее общество? – поддел его Прутков. – Ничего… Больше всех от него пострадает Паливцев. Этот ваш старый цербер, кажется, всерьез решил остепениться, создать, так сказать, ячейку общества. А она – девушка серьезная, не чета тем шмарам, которые у нас были вчера.
– Да даже не чета тем, что были сегодня! – выговорил Илья. – А что, Паливцев решил жениться? Он, мастодонт эпохи позднего ледникового?.. Жениться?
– Хотя, с другой стороны, отчего ж ему и не жениться? – подхватил Ип. – Он у нас человек серьезный, по партийной линии. Первый секретарь горкома комсомола, старый козел… Недавно отвели ему под жительство особнячок в 1-м Кривом переулке, и не беда, что переулок кривой – главное, дом прямой, как линия партии.
– 1-й Кривой? В Иерихонке, что ли? – спросил Илья.
– Ну да. Там. Веселое было местечко. Мы в свое время там не одно дело провернули…
– А что ж так мало ему дали-то? – осведомился Холодный. – Всего один дом? Что ж не целый квартал под его толстую задницу? Он же ведь у нас остепенился, окончательно перековался и теперь – ну просто патриарх комсомольской молодежи! К тому же, – сбавил обороты Илья, – у него в последнее время, кажется, нелады с Лагиным. Ну а без ведома нашего куратора ни черта бы у Паливцева не выгорело.
– Тут вот какое дело… хотел тебе сказать….
Начавший было говорить Ленька Ипатов осекся и, окинув быстрым взглядом собутыльников, поманил Илью пальцем в соседнюю комнату. Оставшись наедине с Илюхой, Ип сказал:
– Вот что. Странно, что ты не слышал. Хотя думаю, что ты подозревал, просто ни с кем не делился. Ну, как я сам.
– Не тяни.
– Думаю, что Паливцев копает под Лагина. Не перебивай! Мы же хорошо знаем, откуда взялись средства и для нескольких частных предприятий, которые сейчас под шапкой у Лагина и в доле у Паливцева. И бабло для прожигания жизни в Москве. Помнишь, как Семен Андреич спал мордой в кокаине на хитрой хазе в Марьиной Роще? То-то. Не хватало человеку острых ощущений. Сейчас в такое, конечно, не поверишь вовсе. Но, видать, жадность фраера сгубит, и Паливцев захочет взять Лагина за жабры – подбирается к нему разом с двух сторон. И Лагин так просто этого Леву-Палеву не сольет – наш хитрый Паливцев сумел влезть в фавор и к Баранову, и даже к самому первому секретарю обкома Брылину. А Брылин – мужчина суровый.
– Это – да… Мало не покажется. Помню, как он к нам на выпуск два года назад приехал. Огнем так и пышет. Не человек, а Горыныч. Ну и?..
– …И то, что у Паливцева на Лагина полно компромата. Он сам по уши в дерьме, но Лева Иваныч человек безмозглый и, главное, безбашенный – мы его приучили ничего не бояться и никому не верить. Если бумажки с доказательствами подвигов Лагина пятилетней давности лягут на стол к Брылину, то того же Паливцева просто расстреляют, а вот чекиста Лагина ждет судьба гораздо продолжительнее и… ну, утомительнее, что ли… Опозорил ряды органов государственной безопасности – рраз! Сотрудничал с уголовным элементом…
– То есть с нами.
– …уголовными же методами – два! Расхищал социалистическую собственность в личных целях – три! Выказал неподобающий чекисту отталкивающий моральный облик – четыре! Есть там и пять, и шесть, и семь, но думаю, уже и так хватит.
– Признаться, были у меня такие же подозрения, – сказал Илья. – В особенности когда Палево с Лагиным охладели к… э-э… сотрудничеству. У нас ведь была такая команда! Такие кадры! Гениальный механизм по выкачиванию денег самым наглым способом, и ведь если умно – то никто не заметит!
– И не заметил…
– Вот именно. Молодежная банда, числящаяся в госучреждении, творит разбой под колпаком у штатного сотрудника ОГПУ – до такой наглости даже у чекистов мало кто додумается, – бросил Холодный. – Понятно. Это первый подходец Паливцева к Лагину, о котором ты говорил. А второй?
Ленька Ип хитро улыбнулся, отчего на его маленькой мордочке образовались прихотливые морщины:
– А, ну про этот второй подходец Прутков вот уже упомянул.
– Женитьба? – отрывисто переспросил Илья. – А при чем тут Лагин?
– А при том. Знаешь, на ком Паливцев жениться-то собрался? На Альке, бывшей лагинской воспитаннице! Она хоть от Андреича и свалила и живет в общаге на койке, которую рабфак дал, но все равно Лагину она не чужая.
Глаза Ильи вспыхнули и стали совсем светлыми, невидящими. Он качнулся вперед и схватился за плечо Ипатова.
– Чтоб я сдох!.. – пробормотал он.
– Что такое?.. – Тут лицо Ипа выразило некое беспокойство, и он, проведя рукой по щеке, пробормотал: – А, ну да, точно… Ты ж там с ней что-то крутил… До этой весны…
– Крутил… Серьезно все было! – ломким, чужим голосом произнес Илюха.
– Ну, брат! Кто ж виноват? Если ты к ней пьяный приходишь, а потом бьешь морду ее однокурснику и угрожаешь того сгноить в подвалах Чека, то уж – извини… И это – только то, что я сам видел. А таких подвигов твоих, насколько я понял, можно набрать состав до Иркутска.
Холодный покачал головой. На точеном его лице проступил лихорадочный румянец. Он несколько раз встряхнул кистями обеих рук, словно те затекли от неподвижности, и потом выговорил:
– Ладно… Разберемся. Хорошо, что у нас завтра поезд. Пошли к парням. А то они без нас даже нашего «грека» обратно усадить не смогут, так он со стула навернулся.
Илья недооценил возможности своих товарищей: они застали Рыжова вертикально сидящим на диване и довольно бодро жующим кусок баранины вприкуску с зеленью. Не дожевав до конца, он поднял глаза на вошедших и спросил:
– Слушай, Илюх… А вот кто такое – «мастодонт»?
Илья, оглушенный только что полученной новостью, не сразу понял, что от него хочет пьяный, невнятно говорящий Рыжов:
– Какой еще мастодонт?
– Ну ты, п-прежде чем свалить с Ипом… с Ильичом в соседнюю… ты сказал про Палево: дескать, он этот… мастодонт эпохи позднего ледникового… чего-то…
– Ледникового периода. Мастодонт – ну, как тебе объяснить… типа мамонта. Ну, древнего волосатого слона. Вымерли они уже. В школе учился бы прилежно, Юра, тебе и рассказали бы. А чего тебе он дался- то… тот мастодонт? – рассеянно бросил Илья и уже не услышал ответа здоровяка, потому что повернулся к нему спиной.
– Да н-ничего. Кра… красивое слово, – пробормотал Рыжов, недавно открывший в себе второе дно. – Мастриди. – Красивое… Ну… Как погоняло у большого вора… Из Одессы там, из Ростова… Маст… о!.. доннт. Звучит…
12.
– Спустись.
– Я не спущусь.
– Мне разговаривать с тобой на виду всего общежития?
– Ну, разве тебе впервой?
– Это – правда?
