Никто тебе не помешает.
– Как-нибудь в другой раз, – пообещал Крапивин. – Трупы с Выселок тебя еще интересуют?
– Есть что-то интересное? – слегка напрягся Федосеев.
– Проанализировали результаты дактилоскопической экспертизы. Данные по одному из них есть в нашей базе. Это Всеволод Федорович Артюшин. Весьма интересная личность. Взгляни, – положил он на стол перед майором папку.
Марк придвинул к себе бумаги и углубился в чтение.
– Сделаем вот что, – произнес Лозовский, посмотрев на Назара. – Сейчас я не могу показываться на улице, поэтому большую часть дела ты возьмешь на себя.
– Хорошо. Говори, что нужно сделать.
– Кощей сказал, что деньги уже собраны, осталось их только забрать. Этого нам мало; нужно не только их забрать, но еще и уцелеть самим. Никогда не знаешь, что у человека на уме, когда на кону такие серьезные деньги.
– Тоже верно.
– Ты, кажется, неплохо говоришь по-английски?
– Спецшкола, вуз, потом полгода стажировался в Англии. Говорю свободно. А что?
– А я вот похуже, хотя, когда на Кипре общался, проблем не возникало. Виза в Европу у тебя открыта?
– Когда отдыхал в Греции, то дали на три месяца, использовал только пару недель. Так что могу пробыть в Европе еще два с половиной месяца. Были бы деньги!
– У меня тоже имеется. А что касается денег, теперь они у тебя будут. Созвонись с кем-нибудь из Германии и сними там для нас квартиру. Немножечко отдышимся, а потом махнем на Кипр!
– Но почему Кипр? – удивился Назар. – Можно поехать и в другое место.
– Кипр – оптимальный вариант. С визами там не так строго, как, например, в Швейцарии. А кроме того, там полно русских, почти два миллиона, так что не пропадем!
– Я что-то тебя не понял, Влад, ты хочешь совсем свалить? – подивился Назар.
– А что мне остается делать? Через какую-то неделю моя фотография будет висеть в каждом отделении полиции, так что нам нужно постараться успеть продать яйцо Фаберже и выехать.
У Назара, как и в большинстве холостяцких квартир, имелось самое необходимое: несколько пачек сигарет (они имеют тенденцию заканчиваться всегда неожиданно, а потому лучше запастись ими заранее), пара бутылок пива и кофе. Причем кофе у него всегда был отменный. Людмила взяла на себя роль хозяйки и заварила его в маленьких чашечках.
– Так ты все серьезно говоришь?
– Неужели ты думаешь, что ближайшие двадцать лет мне захочется провести в тюрьме? Если будет возможность, отыщи банк с хорошим депозитом на пару месяцев. Чтобы в этом банке никому до нас не было никакого дела: кто мы такие, откуда взялись, какой счет открываем и зачем.
– К чему такая конспирация?
– Если вдруг в России нас надумают пробить, то наши счета для них будут закрыты.
– Думаешь, такое возможно?
– Конечно, возможно. Почему тогда чиновники свои миллионы за границей прячут? Им тут дают десять лет за воровство, а они уезжают к своим деньгам, и с ними ничего поделать не могут. С нами же ситуация попроще. Мы ни у кого и ничего не воровали, мы просто нашли вещь, которую хотим продать. Вот и все! Часть денег мы положим в этот банк, скажем, миллиона полтора, а часть возьмем с собой на Кипр. Зачем же держать все деньги в одном месте, а вдруг счет заморозят, тогда что?
– Знаешь, у меня есть такой человек. Он российский немец. Я с ним в одном классе учился. Когда-то мы даже были большими друзьями. Лет восемь назад он уехал в Германию, в Мюнхен. Поступил там в университет, выучился на археолога, раскапывает какое-то поселение в Баварии. Два раза приезжал сюда к нам. Я его по нашим местам провел, так он от всего увиденного был в большом восторге! Одно время даже хотел обратно возвращаться. Идея у него такая есть – отыскать сокровища Наполеона. Он даже карту какую-то показывал, где примерно может находиться Клар. Так вот, у него родной дядя в Мюнхенском банке не последний человек. Если его попросить и посулить вознаграждение, то, думаю, он не откажет.
– Когда он нам поможет, мы ему такую экспедицию организуем по местам наполеоновских кладов, – подхватил Лозовский, – что он в жизни не забудет.
– Но как мы переправим по полтора миллиона долларов в Германию? Законным путем этого не сделаешь. Если бы у нас был свой легальный бизнес с большим оборотом валюты, тогда конечно. Просто положили бы эти деньги здесь на свой счет, а потом перевели бы на счет в Германию. Но сейчас, если мы откроем счет и положим на него такую огромную сумму, сразу возникнут вопросы, откуда у нас взялось три миллиона долларов, а объяснить этого мы не сумеем.
– Верно мыслишь, – улыбнулся Владлен.
– У тебя есть какая-то идея? Что ты предлагаешь?
– Есть один выход… Помнишь, пять лет назад мы перегоняли с тобой тачки из Голландии?
– И что?
– Наши машины никто толком не досматривал. Даже под капот не всегда заглядывали. В Финляндию в прошлом году ездил на машине, так тоже никто особо не смотрел. Можно попробовать проехать таким образом. Взять твой старенький «Land Cruiser», и спрячем в нем пачки с деньгами.
– А если все-таки досмотрят? Тогда и деньги пропадут, и срок реальный можно получить. Тут нужно придумать что-то похитрее.
– Нужно поднять всех наших знакомых, кто занимается перевозками. Короче, нужно найти дыру на таможне, через которую можно протолкнуть деньги.
– Будем искать.
Две недели назад к Михаилу Пономареву с неожиданной просьбой обратилась княгиня Раевская: отыскать в Староконюшенном переулке в тайнике на чердаке дома (известного всей Москве как дом бригадира Новосельцева), где прежде проживала ее семья, фамильную реликвию, а именно яйцо Фаберже. В деловых кругах Лондона княгиня была весьма влиятельной фигурой, и ее слово значило куда больше, чем иная рекомендация. И Михаил Степанович с радостью взялся за выполнение ее просьбы, тем более что по счастливой случайности он купил именно этот дом, рассчитывая организовать в нем офис. В случае благоприятного исхода дела он всерьез рассчитывал на расположение княгини Раевской, а там и до главного приза можно дотянуться – до ее дочери, красавицы Виктории.
В пакете через курьера он передал Константину, доверенному человеку, проживавшему в Москве, соответствующие инструкции, где следовало искать яйцо Фаберже и каким образом впоследствии переправить его в Лондон. Предстоящее дело обещало быть несложным, некриминальным, а потому весьма странным выглядело затянувшееся молчание доверенных лиц.
Беспокоиться пока не следовало, не исключено, что Константин сейчас занимается отправкой яйца Фаберже в Лондон. Дело непростое, следовало поднапрячь связи, а на это также требуется время.
По-настоящему Михаил Пономарев стал волноваться, когда Константин не позвонил и через неделю. Не выдержав, он набрал номер, но услышал в ответ лишь информацию о недоступности абонента. Нахмурившись, осознал, что случилось нечто недоброе, разрушающее намеченные планы.
Некоторое время Пономарев колебался, просчитывая возможные последствия от своего звонка, но потом уверенно поднял трубку телефона. Дождавшись сдержанного: «Слушаю», произнес в ответ:
– Иван Гаврилович? Это Пономарев тебя беспокоит…
Дверь приоткрылась, и в комнату вошел техник-криминалист Петр Гиппиус:
– Разрешите?
– Входи.
Сутулый, словно держащий на своих плечах каменные своды (в эти минуты он казался особенно нескладным), он положил на стол два листка бумаги.
– Помните, я говорил, что мы обнаружили на заточке размазанный фрагмент большого пальца?
– Было дело, – охотно откликнулся Никольский. – Что-нибудь удалось выяснить?
– Удалось, – произнес Петр.
