несколько баночек пепси и поругался со своей матерью, которая каждое свое высказывание завершала одинаково:
— Когда же, наконец, ты найдешь работу, которая приносит настоящие деньги?
В десятичасовых новостях этим же вечером сообщили, что еще один инвалид в коляске пропал возле отеля «Леланд» на южной стороне Уобош-авеню, в месте пересечения с четырнадцатой улицей. Позднее пропавший появился после затяжного кутежа, однако его исчезновение вновь побудило дикторшу теленовостей умолять Болеутолителя, чтобы он перестал убивать искалеченных обитателей Лупа.
Женщина, нервничая, постоянно крутила в пальцах свое жемчужное ожерелье — это говорило об ее искренности, совестливости и, конечно, повышало ее рейтинг. Тремалису эта диктор с обесцвеченными волосами нравилась больше других. Она была красивая, не слишком развязная и не так часто, как многие, шутила по поводу не особенно приятных городских новостей.
Виктору казалось, что поимка Болеутолителя — его жребий, дело его жизни. Ему уже было за тридцать и он до сих пор жил с родителями — деспотом-матерью и подкаблучником-отцом, работягой, любителем крепко выпить. В мире своих фантазий по идеальному сценарию он жил вместе с Рив; второй по привлекательности сценарий предусматривал, что его убивает Болеутолитель.
Его семейная обстановка была идеальной средой для формирования криминального типа, жертвы своих подсознательных позывов, какого-нибудь женоубийцы. Фрейд бы тут все разложил по полочкам.
Сыновья угрюмо и одиноко подрастают, пока отцы стремятся приобрести ферму, и каждый маменькин сынок, оказавшийся потом убийцей, клянет свою мегеру-мамашу.
«Дзенник Чикагски», вышедший на следующий день после вечеринки «Город серфинга», лежал на нижней полке кофейного столика и его можно было читать сквозь стекло.
«ZNALEZIONO ZWLOKI KOBIETY», — гласил заголовок. Найдена убитая женщина.
Интересно, были у Вильмы Джерриксон дети? Тело идентифицировали. Похороны получились символическими.
Его отец не был ни скрытым гомосексуалистом, ни растлителем малолетних. Мама Дидра и отец не относились ни к хиппи, ни к яппи, не были и тупоголовыми кретинами. В сущности это были любящие родители, католики, во всем старавшиеся следовать Божьим заповедям. Второе поколение в Америке приличной польской семьи, которая никак не могла понять своего закомплексованного сына.
Тремалис задумался о своей жизни в семье; о тех немногих днях, когда работал в «Хард-Рок-кафе» среди людей, которые хорошо к нему относились. Еще он думал о том, как люди, прошедшие через испытания вроде тех, что выпали на долю Майка Серфера, сохранили способность улыбаться. То же самое относилось и к другим обитателям «Марклинна».
Сейдж потерял ноги в железнодорожной катастрофе в 1974 году. О’Нил лишился рук в Ливане во время обстрела американского посольства. По крайней мере так они рассказывали. Интересно, подумал Виктор, свойственно ли чувство гордости новому поколению калек.
Более причудливой была история Колина Натмена. Его отец служил на базе ВВС США «Бентуотерс» в 1956 году и получил дозу радиации с неизвестного объекта, когда его вертолет совершал полет над Саффолком. Отец ничего не знал про облучение до момента, когда мать Колина была уже на третьем месяце беременности.
Виктор слышал и о Реджи Гивенсе, который не мог высидеть в «Марклинне» и трех дней, чтобы у него не появилось непреодолимое желание бродяжничать. Майк уже несколько раз упоминал о нем, а Колин сказал, что почти все уверены в том, что Реджи стал жертвой Болеутолителя.
Тремалис задал себе и следующий вопрос: каким должно было быть детство Рив, если ее так тянуло к калекам? С каждым из них непременно должно было что-то случиться в прошлом. Ну что, например, случилось с Эйвеном Шустеком? Что заставило его укрыться под шутовским нарядом Американской Мечты?
Но больше всего занимал его такой вопрос: какой отец мог назвать своим сыном Болеутолителя?
Глава 26
ПОСЛЕ ТРАГЕДИИ ДЕСЯТОГО ДЕКАБРЯ ОСНОВНАЯ ЗАДАЧА ОБНАРУЖИТЬ БОЛЕУТОЛИТЕЛЯ.
8:15 Звонил в участок 16 района (Чикаго-ав.) Никаких новых данных о Болеутолителе. Разговаривал с офицером Кэнтью. Вспомнил его имя, возм. он участв. в расследовании убийства адвоката на Лейк-стрит этим летом.
8:20 Узнал от Линча невероятную историю об убийстве, случивш. вчера вечером. Он слышал эту историю от О’Мелли, полицейского капитана. Даже на фоне ВСЕГО ЧТО ПРОИСХОДИТ ВОКРУГ в это трудно поверить…
— … нашли парня, который взорвался или что-то в этом роде на Рузвельт-стрит, в сабвее.
— Шутишь, — сказал Линч.
— Именно так.
— Взорвался! — повторил Линч.
— У тебя что, уши заложило, козел? Точно тебе говорю, что он взорвался, мать твою!
— Ни хрена у меня не заложило.
Тут Линч сообщил О’Мелли, что намерен на предстоящих выборах мэра голосовать за достойного кандидата, и капитан удалился.
Спустя несколько минут появился Американская Мечта, совершавший свой ежедневный обход. Двое вступили в разговор. Сзади находились заброшенные здания, в которых когда-то помещались дорогие стриптизные заведения. Эйвен внимательно слушал Линча, и пока чернокожий бурно жестикулировал своими длинными изящными пальцами, Американская Мечта вспоминал яркие неоновые вывески «Магазина Сладостей» и «Клуба Кит-Кэт Селины». Тогда улицы заполняли другие греховные ароматы.
— Сегодня об этом сообщили в новостях, правда я еще не читал газет, — добавил Линч. — Тебе бы, кстати, не мешало просматривать «Уолкмен», я уже не раз говорил.
— Это пройденный этап, дружище, — ответил Американская Мечта, — Это нарушит мою тактику борьбы с преступным миром.
— Слушай, а как насчет… — Линча, похоже, буквально переполняли свежие идеи.
— Я предвижу твои предложения, Линч, но ведь ты знаешь, как ко мне относится полиция.
— Да уж, — согласился Линч. — Ты думаешь, это был тот самый парень, которого все называют Болеутолителем? — крикнул он вслед удалявшемуся Американской Мечте. — Тот самый?
11:00 Рассержен и обижен на то, что полиция не сообщила мне об инциденте на Рузвельт- стрит.
Если только ЕСЛИ ТОЛЬКО это НИКАК не связано с Болеутолителем. Как много в мире больных людей.
12:20 Cижу в Марино-парке в надежде получить новые сведения. Раш-стрит пустынна. Мимо прошел какой-то человек. Напевает:
