Ливелл Фигпен имел избыточный вес, это уж точно. 26 лет назад в нем было 15 фунтов и с тех пор он непрерывно набирал вес. Его прозвали Чабби Лав из-за его предпочтений в женской красоте. Увидев крупную девицу, он подталкивал локтем Майка Серфера или еще кого-нибудь, намекая, что она подарит ему вечером аппетитную пышненькую любовь.
Чабби, как и другие, не брезговал рыться в мусорных баках. После закрытия «Макдональдса» на Рэндольф-стрит, в его кружке звенело мелочи на три доллара и двенадцать центов. По дороге домой, к «Сан-Бенедиктин-Флэтс», он рассчитывал немного порыться в помойках.
Появившись на булыжной мостовой Куч-стрит, которая с обеих сторон была уставлена зелеными и серыми мусорными баками, он начал свои поиски с первого попавшегося бака. Тут он увидел черный портфель, прислоненный к одному из маленьких баков. Нагнувшись вперед, что само по себе было маленьким подвигом, потому что нижняя часть туловища Фигпена выглядела так, как будто он прятал под шортами надувную камеру, он увидел мужчину в костюме-тройке, который мочился на стену, опершись на нее обеими руками.
— А я-то думал, что парней в такой клевой одежке развозят по домам лимузины с сортирами.
Чабби не мог оставить без комментария действие, которое сам редко позволял себе делать на улице.
— Ну-ка, отвали от него, — ответила «тройка», имея в виду портфель.
— Да я просто мимо проходил. Прими таблеточку от простуды, братишка.
— Я тебе не братишка.
Но Чабби не слушал, поскольку его внимание уже привлекло пустое инвалидное кресло на колесах.
Для уличного бродяги кресло на колесах ничуть не хуже магазинной тележки, поскольку в нем тоже можно перевозить свои пожитки.
Чабби услышал, как парень за спиной застегнул зиппер, но все его продолжал по-прежнему сосредоточенно разглядывать кресло. Он мог бы поставить кружку для милостыни между ног, когда будет сидеть, а когда будет идти, может ставить на сиденье сумки с вещами.
Прогремела электричка с Лейк-стрит, как всегда в зимние месяцы особенно громко и печально. На кресле не было ни единого пятнышка. Карточка с пластиковым покрытием гласила:
«ЭТО КРЕСЛО ПРИНАДЛЕЖИТ РЕДЖИ ГИВЕНСУ».
Чабби где-то уже слышал это имя, может быть, это — приятель какого-то приятеля. Впрочем, такое воспоминание легко прогнать прочь; кто бы он ни был, этот Реджи, но теперь кресло принадлежит Чабби.
Плюхнувшись на сиденье, он обнаружил, что хотя в кресле и тесновато, но дышать можно. К тому же бедра так врезались в подлокотники, что пристегиваться не было необходимости.
Что-то прилипло к правому ботинку. Жвачка, наверное. Чабби заглянул вниз, подняв правую ступню насколько смог.
К подошве прилипла игральная карта. Бубновая дама, со слегка загнутым уголком.
Чабби выкинул ее и покатил по улице.
Проснувшись, Хейд обнаружил, что чувствует себя намного лучше. Он все еще сидел на толчке.
Доктор Брунидж часто говорил ему, что сны имеют символическое значение. Кое-что ему стало ясно и из нынешнего сна. Восторг всегда предваряется болью. Пока рука Отца направляет его, он научится исцелять, не испытывая приступов рвоты. Отец говорил, что единственное верное средство — искать д
Завтра он начнет поиски бородатого мужчины, которого видел выезжавшим в инвалидной коляске из стриптизного заведения.
Глава 5
— Эй, кто-нибудь видел Реджи? — Колин Натмен еще раз взглянул на стенд регистрации. — Квартплата набегает. И судя по всему, он уже два дня не берет почту.
— Ну ты ведь его знаешь, — отозвался Майк Серфер своим дребезжащим голосом. Даже если он прижимал шунт двумя пальцами, слова его порой напоминали звук сыплющихся мраморных шариков.
