Если бы кто-нибудь из братьев Бэзила выжил, один из них вступил бы в этот брак вместо него. Бэзил должен был выполнить обещание, потому что остался в одиночестве. Глядя на Кассандру, он думал о том, что это – жертвоприношение, а не смерть, Бэзилу придется устоять перед ней ради Джованни, Тео и матери.
Седая женщина в красной юбке опустилась на скамью рядом с ним, тяжело дыша.
– Я не так молода, как прежде, – сказала она, смеясь и прикладывая руку к груди, – но вы, красивый господин, вы молоды! Что вы сидите здесь в темноте и грустите? Идите танцевать!
Он покачал головой:
– Я люблю смотреть.
– Она красивая, ваша женщина.
– Она не моя женщина. – Он произнес это грубее, чем хотел, и добавил уже мягче: – Она только мой друг.
В темноте сверкнули глаза старухи, темные и большие, Бэзил увидел в ней красавицу, какой она была раньше.
– Друг! – воскликнула она с неподдельной искренностью.
Бэзил неохотно улыбнулся, пытаясь вспомнить, как ее зовут.
– Да, друг. Мы переписывались в течение долгого времени. Она приехала только в гости, посмотреть округу, потом отправится в Венецию.
В этот момент маленький мальчик с копной густых черных волос потянул Кассандру за юбку. Она нагнулась и подняла его кружа, ее волосы и юбки образовали вокруг нее яркий водоворот. Мальчик рассмеялся и дотронулся руками до ее лица. Она поцеловала его пальцы легко и просто. Этот невинный жест поразил Бэзила. Он обхватил голову руками.
– Она только мой друг, – повторил он.
Старуха, он внезапно вспомнил ее имя – Люсия, осторожно положила руку ему на спину и ничего не сказала.
Рассвет поднялся над горизонтом прежде, чем они тронулись в обратный путь. Презрев свои благие намерения, Бэзил выпил много вина, как, впрочем, и Кассандра, но опасаться было нечего. Лошади знали дорогу и шли иноходью в тумане. Туман клубился вокруг их ног, спускаясь к роще.
– Следовало ли нам уезжать так надолго? – прошептала Кассандра, когда показалась вилла. – Не выскочат ли из-за деревьев разбойники и не перережут ли они нам глотки?
Она жалась к Бэзилу, на губах ее расцвела озорная усмешка, в глазах сверкала решимость, которой он раньше в ней не замечал.
Он ухмыльнулся:
– Они все спят!
– Мне понравилась твоя деревня, – сказала она, счастливо вздохнув. – Я собираюсь написать об этом празднике прекрасное эссе.
– Обязательно пришли его мне.
– Ты об этом тоже напишешь? О, как ты сможешь удержаться от этого? Все эти маленькие девочки с красными лентами!
И мальчик, пальцы которого она поцеловала!
– Я так рад, что тебе понравилось.
– По-моему, – сказала она, резко запрокидывая голову, что свидетельствовало о том, что она выпила несколько больше, чем следовало, – это была самая лучшая из ночей в моей жизни.
– Самая лучшая?
– Да.
Их взгляды встретились, и Бэзил подумал, что непонятно, кто из них ведет себя более безрассудно. Из озорства он решил испытать Кассандру:
– Лучше, чем брачная ночь?
– А, это! – Она махнула рукой. – Нет, мне это не понравилось.
Она никогда не написала и не произнесла ни слова о муже, Бэзила это внезапно удивило.
– Ты никогда не говоришь о своем муже. Ты так горюешь, что он умер?
Кассандра издала непристойный звук.
– Нет! Он был ужасен. Я ненавидела его.
Сначала Бэзил обрадовался, а потом, наоборот, заревновал.
– Теперь ты женщина и можешь свободно выбрать себе следующего. Так будет лучше.
– Вы закидываете удочку, сэр?
– Удочку?
Она хитро прищурилась:
– Спрашиваете, есть ли у меня кто-нибудь на примете?
