Викеша пожал плечами.
— Смирнее до время. Время такое придет, и сами заведем с ними бойку, не лучше, чем досельные.
XIX
На озеро Седло вышли на новую неделю. Оно лежало на тундре, как огромная звезда, раскинув во все стороны свои узкие прямые кулиги (заливы). Охотники сразу забыли, кто парни, кто девчонки. С челноками, с собаками, разбившись на несколько групп, они стали окружать осторожно широкое Седло. Вышло так, что Викеша и Аленка оказались на одной стороне и поползли рядом, направляясь к крайнему заливу под каменной грядой.
— Гляди-ка! — указал Викеша спутнице. — Сторожит.
На кочке средь кулиги стоял длинношейный лебедь. Он словно поднялся на цыпочки, чтоб стать выше, и во все стороны ворочал свои беспокойные глаза.
— Эй, лебедок, на кокушок, — шепнул Викеша и осторожно показал фигу лебедю.
Фига по-колымски кокушок. Показать фигу — жест заклинательный не только на Колыме.
Неожиданно в разных концах вскочили охотничьи собаки. Раздались крики, лай и пронзительный свист. Озеро ожило. Из разных кулиг уже выгребали охотники на легких своих челноках, с сатинами — дротиками, с метательными досками, с длинными и гибкими водяными копьями, выпугивая всякую живность на средину широкого бассейна.
Гуси выплывали широкими серыми пластами, лебеди белыми стайками, утки кишели, как мухи, но на них никто не обращал внимания.
— Лебеди, лебеди! — кричали охотники.
Лебедь — главная охотничья птица севера, и пред ним отступает всякая крылатая живность.
Пака Гагарленок двинулся с страшной быстротой на своей узкой ветке в объезд лебедям. С другого конца выплывал на долбленом челноке Берестяный. Они выгоняли лебедей из кулиг и грудили вместе. Вот оба с разных сторон поехали кругом стада, встретились, разъехались и снова поехали кругом.
— Взяли, взяли! — кричали охотники.
На каждой охоте, особенно на водной, важнее всего объехать добычу кругом, сгрудить ее вместе и отнять у ней перед.
Лебеди сгрудились вместе. Их было много, пожалуй, штук триста. Тут были молодые черношейные и старые белые, без одного пятна. Они сбились в кучу и стали, как остров, слепленный из белого пуха. На острове росли три сотни лилий с белыми цветами — головами. Лилии вертелись беспокойно и громко кивали: «киги, киги!» Это лебеди заранее оплакивали предстоящую смерть.
Уже пять челноков скользили по вольной воде кругом лебединого стада. И вышло впопыхах, что в одном челноке, вместо долговязого парня, сидит вертлявая Фенька Готовая, сама больше похожая на птицу и цветок, чем на сильного охотника.
— Наш челнок, наш! — завизжали ее товарки в разных местах обходной пешей линии. — Не троньте ее!
Фенька показала язык ближайшему соседу мужчине и выплыла вперед. Гребца на челне не догнать и не ссадить словами, хотя бы и крепкими.
Лебеди кикали.
Два охотника ездили ню кругу. Третий наехал на стадо и ловко отрезал «головку», четверку благородных бескрылых, огромных лебедей. Четверку лебедей на четыре свободных челна.
Лебедей выпустили на вольную воду, и каждый челнок помчался в догонку за лебедем. Это было состязание красивое и странное, как будто в водном цирке. Лебедей ловят руками без всякого оружия. Охотники молча и бесшумно скользили но воде. А лебеди кикали и хлопали об воду своими линялыми крыльями. Они одновременно плыли, бежали и летели но воде, но гибкие челны летели еще быстрою. Два раза прогнали охотники своих лебедей взад и вперед по широкому Седлу, затем чтоб стволы их маховых перьев скорее наполнились сгустками крови. Когда обессилятся крылья, лебедь опустится на воду и станет нырять.
Первого лебедя взял Николай Берестяный. Он наехал на него на поныре, закинул ему лопасть весла на шею, подтянул к себе и тотчас же опрокинул его на спину, и сломал ему шею рукой у самого затылка.
Раз, раз, раз!
Четыре белых пушистых комка плавают по озеру в разных местах. Тоненькая Фенька управилась с своим лебедем быстрее парней. В ее маленькой ручке железная хватка. Она словно женка горностая, живая стрела, или шило.
Раз!
И лебедь опрокинулся на спину и даже не бьется.
Еще четыре и еще четыре. Двенадцать убитых лебедей плавают мешками но воде.
Плавающий остров сжался, как белая глыба. Если бы забросить невод, можно было бы глыбу вытащить сразу на берег.
— Долго ли возиться! — ворчит Николай Крутобокий. Ему трудно втискивать в челн свою крутобокую тушу. Челнок оседает под ним, как будто под грузом железа.
Правда, ежели брать по четверке лебедей, можно провозиться по меньшей мере сутки.
Фенька наехала на стадо и отбила три лебедя, но вместо торжественного гона, тычет одному и другому веслом под крыло. Вот это скорее. Но колоть на воде вертлявого скользкого лебедя труднее, чем оленя. А третий лебедь обезумел. Он распустил крылья и сам нападает на Феньку. С криком, с хлопаньем, он вскочил прямо в челнок, большой, как собака. Раз, раз! Хлопает крыльями по жестким бортам. Жик! Левый борт раскололся, как фанера. Лебедь вытягивает вперед свою длинную шею-змею. Он норовит долбануть своим черным молотом по бледному лицу среброголовой Феньки.
— Мотри, мотри! — кричат ей товарищи.
Челнок переполнен водой, но Фенька смеется и взмахивает в воздухе чем-то светлым. Лебединая голова дрогнула и отлетела, все-таки вперед, через Фенино плечо. Из перерубленной шеи бьют две кровяных струи на серебряную Фенькину голову. Теперь Фенька белая с красным. Она перерубила лебединую змею коротким дорожным топориком.
Все это — так, пустяки, в пределах охоты.
Фенька выбрасывает лебедя вон, вычерпывает воду и опять наезжает на стадо.
Охотники вертятся кругом стада и подкалывают понемножку лебедя по лебедю. Они объедают стадо по крупинкам, как глыбу подмокшего сахару. Лебяжий остров тает. Но надо быть осторожным, чтоб не расстроить пластины. Нельзя ни кричать, ни стрелять. Лебеди в гипнозе. Какой-нибудь взбалмошный выстрел может вспугнуть и рассеять пластину на тысячу охлопков. Тогда лебедей не найти. Они разбегутся по дальним кулигам и зароются в топкий зыбун. И там отлежатся на дне, подняв свою голову вверх и чуй дыша кончиком носа, высунутым вон из воды.
Полстада как не было. Озеро покрыто белыми толстыми хлопьями. Являются обычные пайщики. На северном конце к берегу прибился белый ком. И какая-то острая мордочка работает над ним, теребит, затаскивает вверх. Лисица, песец? Викеша хватает свою «серебринку». Нельзя стрелять, распугаешь лебедей.
Над озером проносится черная фигура, как лодка на косых парусах, на миг отражается в темной воде. Это живой самолет, тундренный беркут. Он перелетает через озеро и падает в воду на той стороне и тоже принимается возиться над белым комком. Видно, как он когтями терзает добычу. Киш, проклятый! Вот этот распугает лебедей. Но он отвечает охотникам задорливым клекотом.
— Стрельнуть, а? — соблазняется Викеша.
Лебяжья пластина внезапно взволновалась. Торжествующий клекот орла вывел лебедей из неподвижного оцепенения. Орла они боятся не меньше, чем боятся человека. Один ужас рассеял другой. Остров как будто закипел и рассыпался на белые хлопья. Лебеди кинулись прочь врассыпную, прямо на
