Гильдии.
Почему? Разве маг хуже кого-либо другого? Во рту Корусана стало кисло от ярости. Словно он лизнул окровавленный клинок.
Значит, так обстоят наши дела? Почему же тогда вы носитесь со мной? Зачем выходили меня, зачем растили, зачем вообще оставили в живых? Не проще ли было заключить союз с поклонниками Солнца, чем вступать с ними в открытую войну? Это наиболее безболезненный выход из ситуации. Даже, добавил он, для такого труса, как ты. Яростные слова сверлили ауру мага, но не сумели проделать в ней брешь.
Возможно, мы просто предпочитаем противостояние конфликту, ответил он. Возможно, от нас требуют этого боги, или судьба, или вращение миров, и, бросив вызов высшим силам, мы вместе с нашими врагами разрушим себя.
А может, вы просто боитесь вступить в схватку с жрецами Солнца, потому что они сильнее и могут побить вас.
Мы сильнее, сказал Мастер Гильдии, мы старше их в нашей магии. Но скрытность сейчас сильнейшее наше оружие. И к тому же у нас есть долг по отношению к оленейцам. Они приняли нас, когда мы были изгнаны из империи Солнцерожденного и нас пытались стереть с лица земли. Наши надежды на лучшее будущее растут вместе с тобой, и мы возведем тебя на трон, который принадлежит тебе по праву.
Бесплодный трон, изрек Корусан. Пустая победа.
Твой трон, щенок Льва, поправил маг. Твоя победа.
Чтобы стать марионеткой в твоих руках?
Ты не марионетка.
Что, если, хищно ощерившись, сказал Корусан, что, если, одержав победу, я пойду против вас? Что станете вы делать тогда?
Мы будем сражаться против тебя. Он улыбнулся. Но этого не произойдет. Мы делаем ставку на твое чувство справедливости и, будь уверен, не проиграем.
Лесть, сказал Корусан, поморщившись, но гнев его уже улетучился. В душе вновь поселились холод и пустота. Его могущественный соперник имел лишь горсточку сомнительных предков, в то время как он сам был отпрыском тысячелетней династии могущественных властителей. Однако самый последний простолюдин, окруженный сопливым потомством, был счастливее его.
Возможно, это утешит тебя, сказал Мастер Гильдии, помедлив. Твой враг зачал ребенка, но материнское лоно извергло его мертвым.
Это твоя заслуга?
Нет, ответил маг с видимым удовольствием. Его собственные жрецы проделали это, наложив заклятие на лоно женщины, которую он полюбил. Глупцы вздумали шутить с кровью Солнцерожденного. У Корусана пресеклось дыхание. Кровь его врага делала то, чего не могла его кровь. И этот жирный купец злорадствует над смертью ребенка. Он пренебрег элементарными правилами вежливости и выбежал из покоев так же стремительно, как и проник в них. Он чувствовал себя безмерно усталым, но утренний колокол уже пробуждал оленейцев от сна и призывал приступить к утренним занятиям. Ему следовало явиться на урок фехтования. Несмотря на боль в каждой клеточке тела и ломоту в костях, он обрадовался. Он сейчас радовался всему, что могло отвлечь его от гложущей сердце тоски.
ГЛАВА 10 Вэньи совсем не хотелось казаться больной или недомогающей. Она вполне способна к передвижению. У нее и прежде бывали мучительные месячные, когда приходилось принимать отвары из трав, чтобы унять боль. Эсториан топтался рядом, спрятав свой норов в карман. Она повернулась к mels спиной, продолжая сборы в дорогу. Тело ее словно онемело от наркотических снадобий. Боль ходила по краю сознания, но уже не являлась частью Вэньи, как и воспоминание о причине, ее вызвавшей, оно было отброшено прочь возле жертвенного алтаря. Она не хотела ни о чем знать. Она могла подарить Эсториану ребенка, но этого не случилось. Под действием наркотика ее внутренности плотно сжались, и все же только присутствие Эсториана заставляло ее держаться прямо. Она слепо огляделась вокруг, поднесла руку к горлу. Сначала возникло изумление, потом кольнул испуг, потом она долго стояла, ничего не соображая. Ее пальцы разомкнулись, высвободив пустоту.
Кто снял мое ожерелье? спросила она. Ее гортань сузилась подобно лону, разрешающемуся от бремени.
Сидани, ответил Эсториан. Она боялась, что ты задохнешься.
Проклятие! выдохнула Вэньи, Проклятие ей! Он потянулся к возлюбленной. Она ускользнула. Ее пальцы Дрожали, когда она брала ожерелье. Оно было неимоверно тяжелым и холодным. Оно защелкнулсь вокруг ее шеи, словно челюсти дракона. Она заглянула Эсториану в лицо.
Она была жрицей, ты знаешь? Сидани. Вряд ли это ее настоящее имя. Она отступница.
Она сама сказала тебе об этом?
Чтоб я сдохла! Он окаменел от ее грубости. Она могла бы поцеловать его или сказать чтонибудь ласковое, смягчая свои слова, но в сердце не было ласки. Нежность покинула Вэньи в ту длинную ночь. Она набросила на плечи дорожный плащ. Становилось свежо. Эсториан хотел помочь ей, но это вызвало новый прилив раздражения. Она молча пошла прочь.
Ты можешь идти, сказал он ей вслед, а я остаюсь здесь! Она остановилась, но оборачиваться не стала.
Я обещала жрице помолиться с ней. Пропеть кое-что из десятидневной молитвы. Это очень важно.
Когда ты обещала?
А в чем, собственно говоря, дело? Дверной косяк качнулся навстречу ей. Она едва успела за него ухватиться. Эсториан молчал. Она не хотела, чтобы он касался ее.
Оставь меня! Возглас ее прозвучал, как всхлип. Не прикасайся ко мне!
Вэньи...
Оставь меня, ради всего святого! Он отступил с обиженным лицом. Ничего. Обида пройдет. Все в этом мире проходит.
Это хорошо придумано, сказал Айбуран. Вэньи еще глубже закопалась в ворох одеял. Как долго все это продолжалось, утро сейчас или вечер она потеряла счет времени и не тяготилась этим. Люди периодически заходили сюда, они оставляли еду и питье. Некоторые пытались заговорить с ней, но она молчала. Айбуран был не из тех, от кого можно отгородиться одеялом или магической стеной. Его голос проникал всюду.
Да, ты поступила просто некрасиво, сбежав от того, кто хочет исцелить тебя. От того, кто причиняет мне боль , подумала она. Он ее услышал.
Ты порицаешь его? Она высунулась из своего логовища.
Я порицаю только себя. Я должна была знать. Я могла все предотвратить...
Ты могла. Он покачал головой. Значит, ты наказываешь его за свой промах?
Нет! Но я... Она вздрогнула, несмотря на то что воздух в ее убежище был теплым. Она вдохнула его полной грудью и выкрикнула:
Не касайся его! Не смей! Он знал даже меньше, чем я!
Почему ты боишься меня?
В былые времена, сказала она, ты приказал бы нас обоих приковать к железному алтарю и направить на нас пылающее стекло, чтобы Солнце вместе с нашей плотью иссушило наш грех.
Старые времена, старые законы. Солнцерожденный пришел, чтобы освободить нас от них.
Потомок Солнцерожденного так же свободен во всем.
Ты только что сказала, будто он ни о чем не подозревал. Она моргнула. Ее
