общего с совращением детей! И разве Пенни сама не пообещала всему нашему классу — в первый день ее учительской карьеры! — что поможет нам выяснить, что случилось с мистером Джинджеллом? Что же произошло? Я был не на шутку озадачен. Тем не менее Джон и Пенни явно паниковали. Думаю, они были обеспокоены тем, что Нетти могла сообщить обо всем своему отцу, может быть, потребовать, чтобы он вмешался. Нетти очень любила мистера Джинджелла. И справедливость.
Обычно Джон, высаживая нас, просто ставил машину на тормоз, не выключая мотора, и мы выходили. Но на этот раз он по всем правилам припарковался и выключил мотор. Повернувшись, Джон сказал:
— Теперь, Нетти, ты должна пообещать нам, что не будешь никому рассказывать о том, что тебе сообщила Пенни.
Нетти молчала, упрямо глядя в окно.
— Очень важно, чтобы все это осталось между нами, Нетти, — сказала Пенни. — Если это получит огласку, множество ни в чем не повинных людей — включая и вас двоих — могут пострадать.
Нетти пожала плечами:
— А как насчет мистера Джинджелла? Каждый думает, что он совратитель детей. Я считаю, на нас лежит ответственность, не так? Думаю, мы должны сделать все от нас зависящее, чтобы очистить его имя от грязи, вам не кажется?
Джон и Пенни посмотрели друг на друга, потом на меня. Их взгляды были испуганными и безнадежными. Думаю, они надеялись на мою помощь. Но я начал понимать точку зрения Нетти. Кроме того, у меня самого возник вопрос, почему Пенни, которая сама одно время хотела рассказать всем нам, что на самом деле произошло с мистером Джинджеллом, вдруг так резко изменила свое мнение. Уж не боялась ли, что скандал может осложнить проблему ее собственного трудоустройства? Не в этом ли состояла «тонкая политика»? Вопросы, вопросы, вопросы. Я не знал, с чего начать. Мне пришло в голову, что лучше, может быть, совсем не открывать сейчас рта. Может быть, я поговорю с ними об этом позже, когда пойму, что же, черт возьми, происходит.
4.8
— Не думаете ли вы, что мистера Джинджелла уволили за то, что он был гомосексуалистом?
— Вероятно, да.
4.9
Прошло очень много времени, пока Нетти наконец дала слово никому не говорить о том, что она узнала насчет увольнения мистера Джинджелла. Добиться этого было непросто. Нетти держалась за каждую пядь. Она взяла с Пенни обещание, что та поможет нам войти в контакт с мистером Джинджеллом. Этим дело не ограничилось. Она заставила Пенни пообещать помочь восстановить честное имя мистера Джинджелла — если не сейчас, то когда-нибудь в будущем. Могу сказать, что Пенни была готова согласиться на все, что угодно, лишь бы Нетти дала слово молчать. Никогда не забуду момент прощания, когда мы вылезли из машины и стали махать Джону и Пенни руками: Джон лежал на руле, как будто его застрелили, Пенни на переднем сиденье выглядела так, словно умерла неделю назад.
4.10
— Пенни тоже…
— Одну секунду — это важно.
4.11
Рельсы рассекали западную часть города практически по прямой. Разумеется, с некоторыми исключениями. Одним из которых являлся отрезок в полмили в нашем районе, к северу от школы, S- образный, проложенный по откосу, с которого открывался вид на улицу, крыши домов, северо-западный Ванкувер. Заросли ежевики были особо густыми на первом основном изгибе, в пятидесяти ярдах к западу от Кипресс-кроссинг, где мы поздоровались и попрощались с мистером Маккинни.
Мы уже собрались пересечь железную дорогу, когда Нетти дала знак остановиться.
— Это автомобиль Биллингтона? — спросила она.
Действительно. В сотне ярдов от нас на асфальте стоял белый «роллс-ройс» Биллингтона. А сам наш сосед поднимался по откосу с белым пластиковым мешком в руке.
— Прячемся, — прошептала Нетти, и мы оба нырнули в канаву.
Нетти чуть высунулась и докладывала обстановку.
— Я вижу накладку из искусственных волос… твидовый пиджак, светло-коричневые слаксы… он смотрит направо, смотрит налево… делает пару шагов… переступает через рельс… снова оглядывается… взмахивает мешком, раз, другой… отпускает! Биллингтон отпускает мешок! Друзья, он в воздухе! Он падает в заросли ежевики. Он поворачивается. Он спускается. Вниз, вниз, вниз! Мистер Биллингтон покинул здание!
Нетти присела и захихикала.
— Что смешного? — спросил я.
— Мистер Биллингтон — загрязнитель окружающей среды, — ответила она, давясь смехом.
Я понял, откуда это. В чистом виде Смит-Гарни. Приятно, когда тебе понятна шутка: Биллингтон — инопланетянин. Водительская дверца открылась и захлопнулась. Биллингтон медленно уехал в никуда. Нетти повернулась ко мне.
— Кто быстрее. На счет «три». Один, два…
Она, разумеется, сжульничала. Рванулась на счет «два». Почему — я так и не узнал. В седьмом классе никто быстрее ее не бегал. Ни мальчик, ни девочка.
— Чего ради? — крикнул я вслед. — В мешке гребаный мусор.
Но Нетти не ответила. Добежала до самых зарослей, где подобрала палку и начала продираться сквозь них.
На меня произвело впечатление, как она это делала. Напряженное лицо, строгий рот, подбородок с ямочкой, плавные, решительные удары. Очевидно, к порке кустов она относилась с той же серьезностью, что и к бейсболу. Но разумеется, разница чувствовалась. Ни площадки, ни арены… ни биты или мяча. У меня возникло влечение к Нетти, новое чувство. Но мере ее углубления в заросли я начал замечать, как при каждом ударе вихляется задница — а задница у нее была — и что эта задница чуть больше, пропорциональнее, чем остальные части тела, подумал о том, что придет день и задница у нее станет, как у матери, которая выглядела очень аппетитно в купальном костюме в тот единственный раз, когда я ее в нем видел. Нетти что-то крикнула, но я не разобрал слов. Слишком погрузился в новое чувство.
Нетти обернулась. Лицо раскраснелось, палка размочалилась.
— Чего стоишь, придурок? Я же велела тебе найти палку потолще. Мы не сможем добраться до мешка без толстой палки. — Она отбросила палку, которую держала в руке.
Я отогнал мысли и отправился на поиски. Когда вернулся — нашел старую антенну, — Нетти лежала на животе, в зарослях, торчали только ноги.
— Почти добралась до него, — тяжело дыша, просипела она.
Я уже собрался второй раз спросить ее, зачем тратить столько сил ради какого-то паршивого мешка с
