посмотрел еще раз «Пассажира с «Экватора», пустенький детективчик, и в седьмой раз проник на «Бей первым, Фреди!».
Обычно на этот фильм до 16 лет не пропускали, и приходилось прибегать к разным уловкам. Возле касс Костя встретил Мишу, соседа по подъезду. Миша уже два месяца как получил паспорт, но роста Миша был невысокого, и потому, чтобы попасть на нужную картину, он носил паспорт с собой.
— Идем, что ли? — сказал Миша, похлопав Костю по плечу.
— Идем, — сказал Костя и взял билет. Он прикинул и решил, что вытянулся за месяц весьма прилично: Мишина макушка маячила чуть выше его уха.
Контролерша взглянула на них с подозрением.
— Вам же нет шестнадцати, — сказала она. — Идите подрастите.
— Подрасти — подрастем, но шестнадцать уже стукнуло, — гордо тряхнул кудрявой головой Миша и небрежным жестом выдернул из кармана брюк паспорт. Костя даже вздрогнул: таким рывком выхватывали гранату.
Контролерша взяла в руки паспорт и стала разглядывать.
— Действительно, шестнадцать, — пробормотала она. — Такие малыши — а уже с паспортом гуляют. У тебя, что же, тоже паспорт есть? — обратилась она к Косте.
— Конечно, — невозмутимо, хотя и слегка обиженно сказал Костя, погладив двумя пальцами едва наметившийся белесый пушок над губой. — Конечно.
— Ну, идите тогда, — контролерша широким жестом пригласила их в фойе.
— Ну и нахал же ты, — сказал Миша, когда они расположились за бутылкой лимонада у буфетной стойки. — «Конечно».
— Сам не знаю, как это получилось. Просто зло взяло. Все придираются. Я вон в лагере центра нападения играю, а родители меня забрали оттуда. Говорят, похудел, бедненький. Эх какие я голы забивал!
— Вот врать ты в лагере научился — «голы»… Да кто тебя возьмет в команду? Ты же пыром бьешь да еще с правой на левую переводишь. Пока переведешь, у тебя мяч отберут. Ну и свистун же ты, Булка! Не ожидал, что в моем доме такие водятся!
— Знаешь что, знаешь что… — начал горячиться Костя, отчего веснушки ярче и даже объемнее выступили на лице.
— Вот именно, — иронически проговорил Миша. — «Знаешь», «знаешь». А сказать-то нечего. Давай допивай лимонад, и хлопнем по мороженому.
— Не могу, значит? Не могу? Ладно, приезжай в лагерь и посмотришь. Увидишь своими глазами.
— В какой лагерь, если тебя там нет?
— Я вернусь.
— Да кто же тебя пустит?
— Пустят.
— Я бы поехал, чтобы тебя разоблачить, а то уши вянут…
— Ладно, — вскричал Костя. — Вместе и махнем.
— Мне только записку составить надо тетке — она приезжает еду мне готовить, пока родители в доме отдыха. А то волноваться будет. Напишу, что дали от школы путевку в трехдневный пионерлагерь.
— Почему трехдневный?
— За три-то дня я увижу, как ты забиваешь голы?
— Ну, давай. А что мне написать? Если узнают, что я в лагерь поехал, примчатся туда.
— Напиши, что уехал со мной на дачу на три дня. Тыркнутся ко мне — никого нет. Спросить не у кого. И успокоятся. Ловко задумано?
Раздался звонок. Зрители потянулись в кинозал.
— Слушай, Мишка, ты этот фильм видел?
— Видел. Шестой раз иду. А ты?
— Семь раз видел, — задумчиво произнес Костя.
— Понял. Предлагаешь ехать прямо сейчас?
— Угу. Только зайдем к нам. А то мне одному с обедом не управиться.
— Потопали.
И они направились к выходу.
— Куда вы? Сейчас сеанс начнется, — остановила их контролерша.
Миша кивнул на Костю:
— Да вот, выяснил, что у него нет паспорта. Веду домой.
Контролерша удивленно перевела взгляд с одного на другого:
— Да вы что? Оставайтесь уж.
— Мы в другой раз, если пустите без билета, — скромно опустив глаза, сказал Костя.
Жора проводил тренировку. Ребята играли вяло. Один Ветка носился по полю во всех направлениях, обводил и чужих и своих и был доволен.
— Не увлекайся, не увлекайся, — кричал ему Жора. — Пасуй! Думай!
В момент одного из Веткиных прорывов Тигран Саркисович отобрал у него мяч и через несколько секунд провел его в ворота первой сборной.
Пришлось начинать с центра поля.
Жора подумал, а не заменить ли ему Ветку: слишком уж зазнаваться стал. Только кем заменить? Может, Тиграном? Нет, пожалуй, не стоит. Он хоть и забил сейчас гол, но с первым составом не сыгран. Да и на поле он вышел сегодня первый раз после травмы. А через три дня встреча с «Радугой». С ними еще не играли, но Жора знал, что команда в этом лагере очень сильная. Проиграешь им, Терентьев скажет: «Дофутболился, Георгий Николаевич. Физкультпривет! Где же твои успехи?»
Себя, правда, Жора успокаивал тем, что успехи определяются не только футболом. Есть и другие виды спорта. К тому же игра есть игра. В ней бывают случайности. Сегодня выиграл один, завтра — другой. Однако все это утешало мало. Беспокоило еще и воспоминание о Чучкине. Степан Васильевич обещал с Жорой разобраться. Что он там замыслил?
Игра продолжалась. Нарушений особых не наблюдалось. Жора сел на землю у кромки поля, задумался.
— Георгий Николаевич, может, кого заменить? — услышал Жора знакомый голос. Обернулся: Булочкин. Весь как есть. Стоит, улыбается. В трусах, футболке, бутсах. И улыбается — рот до ушей.
— Да ты откуда?
— Приехал поиграть.
— Молодец. Отпустили родители?
— Угу. То есть нет, — покосившись на правдолюбца Мишу, сказал Костя. — А это Миша. Он хочет немножко пожить в лагере. Посмотреть, как мы играем. Можно?
— Наверное, можно. Только мое разрешение немного стоит. А Терентьев, наверное, не разрешит. Вот если рядом, в поселке, его устроить? У Сергея там знакомые. А как с тобой быть? Ладно, пока посуди, я схожу к Ивану Дмитриевичу.
Ивана Дмитриевича не пришлось долго уговаривать. Он выяснил, все ли улажено с родителями. И Жора со слов Кости сказал, что все. Вечером Костя уже был в своей палате, с которой здорово сдружился. Лежа на своей постели, он вдыхал запах сосен, росших за окном, смотрел на привычные круглые молочно- белые плафоны, свисающие с потолка, и думал, как хорошо, что он снова здесь. И храп Теоретика, прерываемый ритмичным свистом, как будто в губах у него был вычищенный стручок акации, совсем не раздражал, а убаюкивал, навевал дрему.
