Неожиданно Ратлидж сообразил и другое. Пусть даже Уилтон считался женихом Леттис; его появление в «Мальвах» наверняка не прошло бы незамеченным. В то же время, скажем, Ройстон имеет полное право расхаживать и разъезжать по всему поместью, выполняя повседневные дела. Или Леттис, которая живет здесь с самого детства. Весной на свежевспаханных полях следы видны отчетливо…
Но Дейвис и Форрест пришли к выводу, что Чарлза убили на лугу, и никаких следов на полях не искали. Как и крови, как и осколков костей…
Наконец он повернул назад. Ему по-прежнему было не по себе; он тревожился, сам не зная почему. По спине пробежал холодок. Вернувшись к дому, он остановился на поляне и посмотрел на часы. Третий час ночи.
«Добропорядочные христиане сейчас крепко спят в своих постелях», — урезонил его Хэмиш.
Ратлидж сделал вид, что не слышит. В «Мальвах» сейчас траур; близких родственников у Чарлза нет. Приехавшие на похороны остановились в Уорике или в «Пастушьем посохе». Леттис сейчас совсем одна, как была одна всю прошлую неделю, после гибели опекуна.
Утром у него не будет возможности повидаться с ней до начала церемонии. Кроме того, приставать к ней с расспросами в такой день просто неприлично. После похорон гостей позовут на поминки, за которые так ратовал приходской священник. Тогда у него тоже не будет возможности поговорить с Леттис, как и сразу после поминок. А потом времени уже не останется…
Ратлидж решительно зашагал к парадной двери, на которой висел траурный венок. Немного постоял на крыльце и нажал кнопку звонка. Звонок в пустом доме звучал тревожно, как в каком-нибудь готическом романе, где ночной гость, как правило, несет дурные вести. В детстве его сестра любила читать такие романы перед сном. Бывало, накроется с головой одеялом, а сама дрожит от страха. Иногда, доведя себя до бессонницы, она прибегала к нему в поисках утешения.
Ратлидж еще улыбался, когда дверь открыл заспанный, впопыхах одетый Джонстон. Не сразу узнав инспектора, он испуганно воззрился на него.
— Что случилось?
— Мне нужно срочно поговорить с мисс Вуд. Но не пугайте ее, ничего страшного не случилось.
— Инспектор! Да вы хоть знаете, который час? Я не могу будить мисс Вуд среди ночи — завтра похороны, она должна выспаться!
— Да, я все знаю и приношу свои извинения. Но, по-моему, ей лучше побеседовать со мной сейчас, а не завтра, после похорон.
Он долго то уговаривал Джонстона, то угрожал, ссылаясь на свое служебное положение. В конце концов Джонстон, не включая света, поднялся наверх, оставив Ратлиджа в слабо освещенном холле.
Спустя какое-то время он услышал на лестнице шаги. Леттис была еще румяная после сна. Темные волосы каскадом спадали на спину; на ночную рубашку она накинула темно-зеленый халат. Она спускалась медленно, не сводя взгляда с ночного гостя.
— Извините, — сказал Ратлидж, — я бы не пришел, если бы дело не было таким важным. Долго я вас не задержу. Обещаю!
— Что-нибудь случилось? — спросила Леттис.
— Нет. Да. Я в некотором смысле оказался в затруднительном положении. Мне нужно с вами поговорить.
На нижней ступеньке она замялась, бросила взгляд на дверь кабинета, потом решилась:
— Туда, пожалуйста.
Он последовал за ней; она нашла выключатель, и в комнате вспыхнул ослепительно-яркий свет. Леттис жестом показала гостю на кресло, а сама села на диван и подобрала под себя ноги, видимо желая согреться. В кабинете было промозгло; Ратлидж согрелся, гуляя по полям, а Леттис, только что вставшей с постели, наверное, было холодно. Он заметил, что подошвы его ботинок и одна штанина запачканы землей. Леттис, окинув его внимательным взглядом, спросила:
— Где вы были?
— Гулял. Думал. Слушайте, сейчас я скажу, что не дает мне покоя. Сегодня… то есть вчера утром я поехал арестовывать капитана Уилтона, и он попросил меня повременить с арестом до после похорон, которые состоятся сегодня. Его просьба имела смысл. Я не хотел причинять вам еще больше горя или смущать вас.
Нахмурившись, Леттис ответила:
— Да, вы правы, гораздо тяжелее в такие минуты быть одной. Но ведь вы считаете, что человек, который будет завтра… точнее, уже сегодня… стоять рядом и поддерживать меня, — убийца Чарлза. Человек, который будет сидеть рядом, пока я буду его оплакивать… не понимаю, каким образом он облегчит мое состояние. Да и самому Марку вряд ли будет легко! Вы думаете, меня беспокоят лишь внешние приличия?! В прошлый понедельник я как-то справилась одна. Справлюсь и сейчас.
— Я не должен был всего этого вам говорить. По крайней мере, сейчас. Но вы знаете, на кого указывают все подозрения… и свидетели.
Леттис отбросила с лица прядь волос и тихо ответила:
— Да.
— Вы знаете, что мне известна причина ссоры. Свадьбу отменили. Вы сами говорили, что Чарлз был настроен решительно.
— Да.
— Вот вам и мотив убийства, мисс Вуд. Теперь понятно, почему Чарлз должен был умереть именно в прошлый понедельник, а не семнадцать лет назад, скажем, не через полгода и не в следующую пятницу.
— Да, я все понимаю. Я… и сама думала о том же.
Ратлидж вспомнил свое первое впечатление о Леттис Вуд — она знает, кто убийца.
— Но мне обязательно нужно знать, почему ваш опекун отменил свадьбу.
— А что говорит Марк? — спросила Леттис.
Ратлидж подался вперед; его нетерпеливая поза словно побуждала ее к признанию.
— Он говорит, что причина несущественна. Что она умерла вместе с Чарлзом. А я считаю, что она, наоборот, очень существенна. Более того, жизненно важна. Видите ли, я думаю, что, если свадьбу отменили по вполне веской причине, Уилтон решит не дожидаться суда. Вряд ли ему захочется, чтобы мы, докопавшись до истины, сделали ее достоянием гласности. Боюсь, что он предпочтет… поступить как джентльмен.
— По-вашему, он застрелится? — В глазах Леттис стояли слезы, готовые вот-вот хлынуть. — Вы совершенно уверены, инспектор?
— Я бы не пришел к вам сегодня, если бы не был уверен, что он так поступит. Не обязательно… но вполне вероятно, — добавил он, заставляя себя говорить искренне.
— А если я вам скажу… в конце концов, вы полицейский и поймете, в чем дело, и тогда все будет в точности как он боялся… И я буду всему причиной! — Не дав ему возразить, Леттис продолжала: — Нет, я не могу признаться сейчас, а потом сказать, что пошутила. Я не могу просить вас, чтобы вы обо всем забыли. Вы все равно не сможете забыть. В конце концов, такая у вас профессия — и отделить человека от профессии невозможно!
— Леттис… — Ратлидж и сам толком не понимал, почему вдруг обратился к ней по имени.
— Нет! Я потеряла Чарлза, и ничто не вернет его. Скоро я так или иначе потеряю и Марка. Я и без того чувствую себя виноватой, не хочу усугублять… Говорю вам, не хочу! — Слезы текли по щекам Леттис, но она не обращала на них внимания. Ее взгляд был прикован к его лицу. — Инспектор, вы когда-нибудь были влюблены, так влюблены, что, казалось, ваша жизнь принадлежит другому человеку без остатка? И вдруг, когда весь мир был окутан радостью и вы были самым счастливым, самым удачливым, самым любимым человеком на свете, счастье вдруг выхватили у вас, отняли навсегда, не объяснившись, не оставив никакой надежды… просто отобрали, и все?
— Да, — ответил он, подходя к окну и отворачиваясь, чтобы она не видела его лица. — Легче всего сейчас сказать, что между нами… между мной и Джин… встала война. И долгие годы разлуки. Но я знаю, все гораздо глубже. Она боялась… того, кто вернулся с фронта. Тот Иен Ратлидж, за которого она собиралась выйти замуж, ушел в 1914 году, а вместо него из армии через пять лет вернулся совершенно
