было полно. Но они поднимали боевой дух. Все знали — у саперов опасная работа.
— Что еще говорили о лейтенанте Пирсе?
— О, я уж всего не помню. Что был несчастен в любви, что-то в этом роде. — Джонс убрал медальоны обратно в чемодан, пригладил потревоженное содержимое и добавил через плечо: — Не только у него была несчастливая любовь. Я пришел домой и узнал, что моя девушка вышла за корабельного боцмана.
Хэмиш что-то давно бубнил, но Ратлидж не слушал.
— Откуда вы узнали, что он был несчастлив в любви?
— Говорили, что девушка, на которой он хотел жениться, умерла. Другие — что предпочла ему другого. В любом случае он потерял ее. Верно? Нет дыма без огня. — Джонс задвинул чемодан под кровать и встал, отряхивая с себя пыль. — Что-нибудь еще, инспектор? — В его голосе звучало торжество, как будто найденных медальонов было достаточно, чтобы спровадить Ратлиджа, тем более что он выполнил долг перед ним и сказал правду.
Ратлидж отозвался рассеянно, его мысли были далеко.
— Нет. Благодарю, я удовлетворен.
Джонс стоял в дверях, глядя, как инспектор уходит, как будто не доверял ему и боялся, что тот затеял с ним хитрую игру.
Ратлидж чувствовал на спине его взгляд. Интересно, что такого совершил этот человек, отчего такой подозрительный и недоверчивый по отношению к полиции. Все ответы Джонса показались ему правдивыми.
Впрочем, он доволен результатом, а все остальное не его дело.
Когда он сел в машину и тронулся в обратный путь, Хэмиш сказал: «Он боялся, что ты увидишь в чемодане другой сувенир, который он не должен был оставлять на память».
Но Джонс не был исключением: не он первый и не он последний. Многие принесли с фронта оружие.
Проезжая через Глостер, Ратлидж вспомнил, что находится всего в двадцати милях от дома Розмари Юм. Вспомнил, как она отослала его прочь, буквально выгнала, но он понимал ее — Розмари была в тот момент на грани отчаяния и не понимала сама, что говорит. Он некоторое время взвешивал за и против и все-таки решил ее навестить. Она могла изменить свое мнение, он обязан заехать ради Макса.
Он приехал в Чезуэлл, и первый, кого встретил, был кузен Макса, Реджинальд. Машина стояла перед зеленной лавкой. Кузен Макса сидел впереди на пассажирском сиденье, видимо ожидая Розмари.
Реджинальд увидел Ратлиджа, когда его машина остановилась рядом, и явно обрадовался.
— Инспектор, что вас привело в Чезуэлл? Вот уж меньше всего думал, что вы появитесь.
— Был в Уэльсе, опрашивал свидетеля. Сейчас направляюсь обратно в Лондон. Потом в Суссекс. Как Розмари?
— Все еще переживает. Так и не простила своего бедного Макса. Я не могу ее утешить, больше и не пытаюсь.
Ратлидж, удивленный, что Реджинальд захотел здесь остаться, сказал:
— Что ж, заботы и время помогут ей залечить раны.
— Думаю, она просто боится, что, если уеду умирать в одиночестве, еще одна смерть будет на ее совести, — ответил Реджинальд.
Ратлидж спросил, игнорируя клаксон водителя грузовика, которому загородил проезд:
— Я чем-нибудь могу помочь?
— Нет. Просто не исчезай, держи с нами связь. — Реджинальд бросил взгляд на дверь магазина, откуда только что вышли две женщины с корзинками в руках, они оживленно разговаривали. — Вот что, Иен. — Он впервые назвал Ратлиджа по имени. — Я долго не протяну. И Розмари тоже знает это. Наверное, поэтому и не отсылает меня. — Он замолчал, глядя на дорогу. — Ты приедешь проститься, если я позову? Ради Макса. Ну и ради меня.
Ратлидж понимал, о чем он, ведь со смертью Макса никого не осталось, чтобы присутствовать при его конце. Реджинальд не хотел, чтобы это была Розмари, потому что его уход будет нелегким.
— Даю слово, что сделаю все возможное.
Реджинальд кивнул:
— Другого и не ждал. Спасибо, Иен.
Из магазина вышла Розмари Юм. Она увидела, что с ее деверем разговаривает Ратлидж, и ему вдруг показалось на какой-то миг, что она сейчас отвернется. Но она холодно поздоровалась, и Ратлидж спросил ее о самочувствии.
— У меня было время осмыслить, что произошло с нами, — сказала она. — Если он больше не хотел жить, если не хотел поделиться со мной своими чувствами, то наш брак еще тогда кончился. — Она сняла перчатку с левой руки, на пальце не было обручального кольца. — Я собираюсь последовать его совету и продолжать жить, строить жизнь заново. — Розмари протянула корзинку Реджинальду. Несмотря на ее решительные слова, Ратлидж заметил блеснувшие на ее глазах слезы. Но Розмари уже взяла себя в руки. — Я думала, тебя послали в Суссекс. Что ты здесь делаешь?
— Расследование привело меня в Уэльс. А теперь я возвращаюсь в Суссекс. — Поколебавшись, он сказал: — Розмари, послушай…
— Иен, не надо! Не надо его оправдывать. Она повернулась к Реджинальду, но Ратлидж опередил:
— Я помогу.
Он помог ей сесть в машину, и она, кивнув на прощание, отъехала.
Хэмиш тут же сказал: «Не надо с ней разговаривать, пока она действительно не успокоится».
— Да, — согласился с ним Ратлидж, возвращаясь к машине, — по крайней мере, с ней сейчас Реджинальд. Ей придется за ним ухаживать, и это поможет ей больше, чем мое присутствие и утешительные слова.
Он не сделал остановки в Лондоне. Три дня подходили к концу. Из Хэмпшира попытался дозвониться до офиса пивоварни, но там никто не отвечал. Наверное, они уже закончили работу и разошлись. Надо было сказать Уокеру, чтобы держал тех шестерых под замком, пока он не приедет в Истфилд рано утром.
Он сделал звонок инспектору Норману в Гастингс, чтобы через него передать распоряжение Уокеру. Но инспектор отсутствовал. Он пытался объяснить дежурному ситуацию и услышал твердый ответ:
— Простите, сэр, вам надо поговорить сначала с инспектором.
Ругаясь про себя, он вернулся за руль и попытался выжать из автомобиля все, что мог.
Ратлидж надеялся, что у Уокера хватит благоразумия его подождать. Но с каждой милей понимал, что вряд ли тот удержит под контролем ситуацию. Запертые мужчины взбунтуются, и констебль вынужден будет их отпустить. В конце концов, ему жить с ними в Истфилде после того, как он уедет.
Оставалось только молиться, чтобы убийца не застал очередную жертву, когда она будет одна и беззащитна.
Глава 10
Ратлидж приехал в Истфилд около пяти утра и сразу направился в полицейский участок.
До этого ему все-таки удалось отдохнуть, сделать остановку в Нью-Форесте и дать отдых глазам. Незаметно он задремал. Замолчал и Хэмиш. Он говорил безостановочно с тех пор, как Ратлидж покинул Чезуэлл, словно его активность возрастала по мере напряжения ситуации.
Становилось ясно, что за этими убийствами кроется нечто большее, чем просто случайность. Чье лицо мучительно пытался вспомнить Хартл? Что так беспокоило его в тот день, когда он был убит. Кем был тот человек и не встретил ли Хартл именно его в темноте на мысу? И почему там? История с медальонами и их владельцами тоже оказалась совсем не такой, как ожидалось, и ничуть не прояснила дело, хотя он на это рассчитывал.
