произошло: на экране, как у ещё одного изрядно подзабытого классика, erste Kolonne marschierte в том же направлении, что и zweite, так что столкнуться лоб в лоб им было трудно.
И всё же такое столкновение приключилось, однако осталось за кадром, хотя и не укрылось от беспристрастного взгляда вашего телеобозревателя: глупые питерские лягушки ничтоже сумняшеся решили выдвинуть на нобелевскую премию по литературе одну из своих рядов — поэтическую соперницу Бродского, — тогда как осмотрительные московские мыши, не желая смешить Стокгольм, ответили им: «Перетопчетесь!» Однако лягушки не сдались и, подкатившись к Чубайсу, развели РАО «ЕЭС» на общенациональную премию «Поэт» (50 тысяч долларов), которую нашей страдалице, умнице и красавице присудят буквально на днях — в хорошо взвешенном жюри на каждую мышь приходится по пять лягушек, и каждая умеет сбивать молоко в сметану…
После чего лягушку-поэта ещё раз (и ещё не раз!) покажут по ящику. Вместо Шолохова? Нет, вместо Бродского!
А кого покажут вместо Шолохова? Литературных наследников у него нет и не предвидится, да и литературных друзей не осталось: сплошные недоброжелатели, а то и просто враги. А вот у Бродского врагов нет — но при таких друзьях, как у него, надобность во врагах отпадает.
Всё утопить
Есть анекдот про успешную реформу в психиатрической лечебнице. «Нам построили бассейн, — похваляются пациенты. — Теперь мы круглыми сутками плаваем, ныряем, прыгаем с трамплина и с вышки. Но это ещё не всё! Если мы будем хорошо себя вести, в бассейн пустят воду…»
К преображению Пятого канала эта жестокая шутка имеет отношение двоякое. Во-первых, нам несколько месяцев подряд внушали, будто бассейн строится и вот-вот будет построен, и предлагали возликовать (читай: начать вести себя хорошо) заранее. Причём происходило это в стилистике и, скорее всего, по смете масштабной выборной кампании — губернаторской как минимум. И опять-таки это были хорошо знакомые петербуржцам выборы без выборов: какие-то дяденьки и тётеньки в сугубо келейной суматохе решали свои проблемы, поощряли верных, карали и отлучали неверных или не совсем верных, пристраивали на освобождающиеся места родных человечков, пилили бюджетные (то есть наши с вами) деньги, производили рокировочки, местами переходящие в загогулины, портили внешний и виртуальный облик города назойливой саморекламой, ожидая от нас лишь одного — чтобы мы поддержали их, проголосовав рейтингом. Впрочем, воды в бассейне не было, экран оставался тёмен, нам в очередной раз навязывали кота в мешке, и мы терпеливо ждали открытия канала, символически приуроченного ко Дню дурака. Или ко Дню городского сумасшедшего?
Во-вторых, когда Пятый наконец стартовал, моментально выяснилось, что воду не пустили и в тот бассейн, в котором бултыхаются сами телевизионщики. Похоже, и воздух тоже: выпученные глаза, пунцовые щёки, судорожно разинутый рот — всё это классические признаки асфиксии, меж тем большинство, как их прославляла заранее внешняя реклама, новых лиц города выглядит в эфире Пятого именно так, да и сама телекартинка решена в стилистике «Этюда в багровых тонах» или «Рассказа о семи повешенных».
Воду не пустили, а кувыркаться в эфире по восемнадцать часов в сутки велели — вот они и кувыркаются. Плавают, ныряют, прыгают с трамплина и с вышки. Изображая, как заповедано кураторами и идеологами канала, социальный оптимизм. В наших условиях целиком и полностью оборачивающийся самым неутешительным диагнозом. Впрочем, они не сумасшедшие — они только прикидываются; прикидываются жизнерадостными сумасшедшими. И жизнерадостность, в отличие от сумасшествия, у них неподдельная: бассейн пуст, но из чёрной кассы бежит живительный ручеёк.
Руководители и кураторы Пятого не скрывают амбиций: подлинно петербургский, а значит, и подлинно культурный канал после модернизации должен не только завоевать сердца жителей города и области, но и — скорее рано, чем поздно, — вернуться во всероссийский эфир. Дело, понятно, за политической волей, а уж о качестве мы позаботимся!
Концепция обновлённого канала заключается, наряду с прочим, в резком омоложении аудитории; ведь уже долгие годы «Питер» смотрят почти исключительно пенсионеры, а главной «фишкой» канала является размещённый в правом нижнем углу экрана градусник. По задумке Пятый должен стать развлекательным и интеллигентным, острым и честным, сугубо городским и имеющим федеральное звучание, творчески и коммерчески успешным, политически ни от кого не зависящим проектом… Именно ради этого руководство канала без колебаний поменяло на переправе большинство программ и телеперсон — и лишь в самый последний момент не решилось расстаться с пресловутым градусником.
Есть, правда, и конспирологическая точка зрения на метаморфозу Пятого. Её в разговоре с автором этих строк изложил единственный, пожалуй, петербургский телекорифей всероссийского масштаба. На его взгляд, проводится двухходовая комбинация по недружественному поглощению канала: сперва нынешнее руководство сознательно и последовательно разваливает Пятый, проводя предпродажную подготовку со знаком минус, а уж потом как лист перед травой над зданием на Чапыгина, 6, встаёт настоящий хозяин, он же стратегический инвестор. Многое мешало поверить в это — и прежде всего тот факт, что разваливать на Пятом в общем-то уже нечего. Следовало, как минимум, дождаться начала обновлённого вещания.
И мы его дождались… Новые лица канала оказались как на подбор страшненькими; итоги всенародного кастинга (допустим для смеха, действительно честного, а не в кругу родных и близких) бросили в полынью экрана целый выводок гадких утят, которым если и суждено превратиться в прекрасных лебедей, то явно не в этой жизни.
Волнуясь в прямом эфире, они забывают включить звук, а уж когда включают… Нет, я понимаю, что картавость, шепелявость и прочие дефекты речи можно будет смикшировать, обратившись к логопеду… Что при активном запасе в несколько сотен слов рано или поздно научишься произносить их правильно… Что определённой корректировке поддаётся даже вестибулярный аппарат… Не понимаю я другого: откуда они взялись на экране и что там делают?
Ведут новостные выпуски? Кстати, по субботам и воскресеньям никаких «Новостей» в Питере не предлагается и не предполагается. Участвуют в кулинарных и юмористических (с закадровым смехом) передачах? Ассистируют извлечённому из платяного шкафа перестроечной поры Игорю Фесуненко в еженедельной итоговой политической программе? Комментируют старые фильмы (1 апреля показали «Красную жару» и «9 1/2 недель»)? Впотьмах обжимаются в шоу «Любовь слепа»? Ну разве что впотьмах… Изображают «культурную жизнь культурной столицы» под началом у не плачущего, а теперь уже и не пьющего мачо Стогоффа? Подманивают к экрану молодёжную аудиторию? Ну-ну…
«Христос своими грехами искупил наши крёстные муки», — оговаривается на Пасху корреспондент Пятого. Это, конечно, прикол, но у Мэла Гибсона вышло круче. Не говоря уж о Мартине Скорсезе… Страшно, истинно сатанински шевелит ушами Сергей Шелин, которому, как известно, лучше жевать, чем говорить, — и веди он юмористическую передачу, ему цены бы не было. Но он ведёт политическую — и цену свою (вполне, впрочем, традиционную) прекрасно знает… Фесуненко работал в Москве (и продолжает! Не бросать же ради сомнительной питерской авантюры насиженное, пусть и незавидное место) даже не на дециметровом канале, а на районном. В петербургском эфире он выглядит старым узбекским хлопководом, у которого в столичной суете отняли пудовую дыню. Дыни жалко, но у чужих людей принято улыбаться — вот он и улыбается…
День на Пятом начинается передачей «Утро в большом городе», которую честнее было бы назвать так: «Утром выпил — день свободен». Нет, я понимаю, что молодые ведущие не пьют с утра ничего, кроме растворимого кофе самых дурных сортов, который они заодно и рекламируют, — но казённый оптимизм, с которым им предписано держаться (да так, чтобы это выглядело неформально!), оборачивается беспричинным весельем крепко выпивших или хорошо обдолбанных идиотов. Тем более что радоваться в Питере с утра абсолютно нечему — разве что пробкам на дорогах, по-прежнему разорванной линии метро и многократному повышению тарифов на доказываемые услуги. А уж гости утренней студии… Да у них на лбу написано, что привезли их на Чапыгина, 6, если не из вытрезвителя, то вместо.
