надеясь, что Таня успокоится с диетами и рано или поздно начнет нормально есть – тогда, когда забудет про своего Валерку и начнет жить с Димой, на которого возлагала большие надежды. Он ей всегда нравился.
Понравился Дима и Ольге Петровне. Они познакомились, когда тот заехал за Таней. Правда, Ольга Петровна смутно его помнила – она вышла в коридор с телефонной трубкой, прижатой к уху, – Вадим рассказывал ей, что довел потребление вина до трех бокалов в день, но подумывает заменить их на две стопки водки – чистого продукта.
Так что под давлением матери и сестры Таня была обречена на общение с Димой.
Нет, нельзя сказать, что он ей совсем не нравился – хороший порядочный человек. Но не Валерка. С Валеркой никто не мог сравниться. Он и ходил по-другому, и шутил иначе, и был красивее, увереннее. Таня позволяла Диме взять себя за руку, мысленно погружаясь в воспоминания – а как ее держал Валерка? И опять весь вечер она снова и снова погружалась в прошлое – как Валерка ее целовал, как они поженились, как он стоял над кроваткой Наташи. Дима ей не мешал, а ему и не нужен был собеседник. Он считал, что Таня прекрасно умеет слушать – замечательное, редкое качество в женщине.
Они встречались, если это можно назвать свиданиями, уже полгода, и Таня начала чувствовать, что Диме хочется большего. Она не позволяла себя поцеловать, обнять. О большем старалась даже не думать. Диму это сначала раззадоривало, привлекало, а потом начало раздражать. Не дети все-таки. И Таня не маленькая девочка, а мать двоих детей. Таня надеялась, что Диме все это надоест и он найдет себе другую женщину. Но он ждал, терпел и готов был ее добиваться. Упорства ему было не занимать. Он и на работе был таким – тихой сапой шел к цели.
Но Таня даже и представить себе не могла, что станет для нее последней каплей. Не обошлось без Светланы и Ольги Петровны, которые, конечно же, действовали из самых добрых побуждений.
– Пригласи Диму в выходные. Пусть с девочками познакомится, – сказала Тане сестра.
– Зачем? – испугалась Таня.
– Как – зачем? Это нормально. А как иначе?
– Может, не надо? Потом как-нибудь.
– Когда потом? Уже полгода, как потом. Пусть девочки к нему привыкают.
– Зачем?
– Ты придуриваешься, что ли? – не поняла Светлана, которая, как и Ольга Петровна, считала, что Таня, слава богу, нашла свое счастье.
– Нет. Зачем ему с ними знакомиться?
– Тань, перестань. Не корчи из себя идиотку. Ты собираешься Наташе просто так все сказать? С бухты-барахты? Вот дядя Дима, мы будем жить вместе? Ладно Поля еще маленькая, ей все равно, но Наташу надо подготовить.
– К чему? – как полоумная спросила Таня.
– Перестань, – одернула ее Светлана. – Прекрати. О себе не думаешь, так о дочках подумай. Ты уже не маленькая. Должна понимать ответственность за свои поступки.
– А если я не захочу с ним жить?
– Ты с ума сошла? Какого рожна тебе еще не хватает? А зачем ты тогда голову всем морочила?
– Я не морочила, вы сами.
– Ну уж нет. Это был твой выбор. И если ты не собираешься выходить замуж за Диму, то скажи ему об этом прямо сейчас. В конце концов, это неприлично по отношению к нему! Зачем ты давала повод?
– Я не давала повод…
– Ха. Это ты ему теперь объясняй.
– Что вы кричите? – зашла в комнату Ольга Петровна. – Таня с Димой поругалась? Ничего. Помирятся. Дима, по-моему, очень хороший молодой человек. Пора его в гости пригласить. Пусть девочек увидит, с Наташей познакомится поближе.
– Вот я ей об этом и говорю, – сказала Светлана.
– Так что говорить? В воскресенье пусть приходит на обед. Посидим по-семейному, как положено.
– Кому положено? Что вы за меня все решаете? Что вы лезете? Как вы мне все надоели! – закричала Таня.
– Тихо, детей разбудишь, – остановила ее Ольга Петровна.
Таня замолчала. А утром, когда вышла на кухню, увидела, как мать пишет список продуктов для праздничного обеда. И промолчала. Промолчала она и тогда, когда на работе Светлана, столкнувшись в коридоре с Димой, пригласила его в гости, и тот с радостью согласился.
В воскресенье Наташу нарядили в парадное платье, в котором она была на Новый год, а Полю – в новый костюмчик с кошечками. Ольга Петровна сделала прическу, а Светлана проследила за тем, чтобы Таня накрасилась.
Дима пришел вовремя, минута в минуту. С цветами, тортиком и куклой.
– Я уже большая, – сказала Наташа, принимая подарок.
– Скажи спасибо, – одернула ее Ольга Петровна.
– Спасибо, – покорно сказала девочка.
Ольга Петровна все сокрушалась, что салаты могут быть недосоленными, а мясо не пропеклось, но Дима заверил ее, что ничего вкуснее в жизни не ел и Ольге Петровне нужно открывать собственный ресторан – отбоя от клиентов не будет. Ольга Петровна смеялась, благодарила и пихала Таню ногой под столом.
– Танюш, ну что ты такая сонная? Она, вы же должны понимать, – обращалась Ольга Петровна к Диме, – она же мать. Полечка совсем маленькая, по ночам плачет, так что вы уж простите нашу Танюшу.
– Конечно, я все понимаю, – отвечал с готовностью Дима.
Светлана обсуждала с Димой рабочие вопросы, а Таня молчала. Наташа тоже молча сидела за столом, как ее научила Ольга Петровна, и даже Поля в своей кроватке мирно спала.
В тот момент, когда Ольга Петровна внесла мясо – «О боже, конечно же, недостаточно пропеченное», – в дверь позвонили. Ольга Петровна ахнула, поставила поднос и кинулась открывать дверь. На пороге стоял Валерка.
– Папа, папа приехал! – заверещала Наташа, выскочила из-за стола и кинулась к отцу на шею. В тот же момент проснулась Поля. Поднялся шум, гвалт. Таня побежала к Поле, Светлана начала переставлять тарелки.
Наконец все снова уселись за стол. Наташа сидела на коленях у Валерки и отказывалась слезать. Таня держала Полю и вообще старалась ни на кого не смотреть. Дима явно не находил себе места.
Валерка нашелся, как всегда, первым. Взял бутылку водки, налил себе и Диме. Выпили. Валерка завел разговор, начал рассказывать какие-то анекдоты, щекотать Наташу, которая заливалась счастливым смехом. Валерка был и тамадой, и массовиком-затейником и сводней в одном лице. Он пил за Таню, за Ольгу Петровну, за Светлану и за девочек, церемонно вставал, пил за семью, за родителей. Он прославлял Диму, которого видел в первый раз в жизни, но говорил так, как будто знал его всю жизнь и чуть ли не был его лучшим другом. Дима тоже был явно расположен к Валерке.
В тот момент, когда Ольга Петровна внесла шарлотку – «Ой, наверное, не пропеклась», – счастье за столом было практически вселенским. Дима сидел рядом с Валеркой, а Наташа крутилась между ними, Ольга Петровна едва не плакала от умиления, а Светлана, которая съела половину от всего куска мяса, половину шарлотки, смотрела на всех с явной любовью. Только Тане было плохо. Тошнота подступила к горлу и не отпускала, хотя она съела всего ложку салата и кусочек сыра. Ей было так плохо, как никогда. Живот сжимали спазмы. Боль была невыносимая, но Таня держалась, терпела. Ради Валерки. Чтобы он не видел, не заметил ее боль.
Наташа под конец вечера бойко называла Диму «дядей Димой», тот под общие бурные аплодисменты и шутки Валерки даже несколько секунд подержал маленькую Полечку на руках. Таня умирала. Буквально. Она ушла в комнату укладывать Полю и еще долго лежала на полу, скрючившись, пытаясь уговорить боль, которая съедала желудок.
Она проводила сначала Валерку, а потом Диму, помогла убрать со стола. Она, не спрашивая, поняла,
