Он грустно подтвердил:
— Как ни верти, все равно кошмар.
Она подалась вперед:
— Ты все еще любишь ее?
Снова явился официант с тарелками. Мэтью отодвинулся от стола.
Дождавшись, когда перед ним поставят тарелку с кеджери, он сказал:
— Конечно, люблю. Это не свет, выключателем не щелкнешь. Тебе ли не знать.
Роза уставилась в свою тарелку. Потом робко выговорила:
— Я хотела спросить, хватит ли твоей любви еще на одну попытку?
Мэтью вздохнул:
— В нынешних обстоятельствах — нет.
— Но ведь Рут и дальше будет преуспевать. Разве нет?
— Да. Так и должно быть.
— Как именно — ставить работу выше личной жизни?
— Ну, надо же что-нибудь ставить на первое место, верно? — Мэтью рассеянно перемешивал вилкой рис. — Все сразу там не поместится.
Роза подождала продолжения, разрезая курятину.
— А ты, Мэтт? Неужели ты не мог пойти на компромисс?
Мэтью вздохнул:
— Как видишь, нет.
— Но квартира подешевле…
— Вот и Бен так сказал. Но я не в состоянии позволить себе даже дешевую квартиру. А она сразу будто… приросла к этой. Была сама не своя от восторга.
Роза перестала резать мясо и нахмурилась, глядя на брата.
— А ты, Мэтт?
— У меня по-прежнему есть работа, — не поднимая глаз, ответил он.
— Она тебе нравится?
— Ничего против нее не имею. В сущности, даже люблю ее. Но теперь, если Рут не будет, все изменится. Раньше работа была лишь одной частью жизни, а теперь кроме нее почти ничего нет. И… да, непривычное ощущение. А как было прежде, не помню.
— Как думаешь, — начала Роза, — может, мы считаем себя обязанными иметь личную жизнь только потому, что мама и отец до сих пор вместе?
Мэтью подцепил на вилку почти невидимый кусочек.
— По-моему, родители тут ни при чем.
— Ты им уже говорил?
— Не успел, все случилось только что, — объяснил Мэтью. — Кроме Бена, никто не знает.
— Он узнал раньше, чем я?
— Просто случайно позвонил, — терпеливо растолковал Мэтью, — оказался поблизости.
Роза поднесла к губам бокал.
— Где ты спишь?
— На диване.
— Рут в спальне, а ты на диване?
— Угу.
— Так нельзя…
— Да. Это ненадолго.
Роза продолжала с таким видом, словно до нее постепенно дошло:
— Значит, если ты найдешь квартиру, мы могли бы пожить вместе.
Мэтью отложил вилку.
— Извини, Роза.
— Что?..
Он посмотрел ей в глаза.
— Я, похоже, немного… деморализован. Как будто все разом застопорилось, а я не могу решить, как теперь быть. Никогда не думал, что скажу такое, ведь я ушел семь лет назад, уже целых семь, но я, пожалуй, вернусь домой. Ненадолго.
— Скажите, — обратился Фредди Касс к Эди в конце репетиции, — можно вас попросить?..
Эди надевала куртку.
— Само собой.
Фредди придержал куртку, помогая ей сунуть руку в рукав.
— Я насчет Регины.
— А-а…
Регину играла нахальная девчонка по имени Черил Смит, которая дымила, как паровоз, и являлась на репетиции в пиратских сапогах с обвисшими голенищами.
— Она умница, — продолжал Фредди, — она знает, что делает. А вот Ласло ее боится.
Эди передернула плечами, поднимая воротник куртки.
— Слишком уж она вызывающе сексуальна…
— Вот именно. Это мне и нужно. Особенно для третьего действия. Но искра между этими двоими не пробегает: она высокомерна, а он перепуган.
— Ну, вы же режиссер, — напомнила Эди.
— Я-то да. — Он улыбнулся. Улыбка, обнажавшая длинные сероватые зубы, появлялась на лице Фредди так редко, что Эди опешила. — Но и вы могли бы мне помочь.
— Я ведь уже согласилась.
— Вы прекрасно опекаете Ласло.
— Только не просите меня опекать Черил.
— Ни в коем случае. Просто пригласите ее на ужин.
Эди оглянулась. Черил, по привычке расставив ноги, курила и болтала с Айвором.
— Откажется.
— Как бы не так.
— Вместе… с Ласло?
— На это и расчет.
— С ним она точно не пойдет.
Фредди погасил улыбку, и Эди стало легче.
— Пойдет, — заверил он, — если узнает, что у вашего мужа актерское агентство.
Эди возмутилась:
— Слушайте, вы извините, конечно, но это ваша работа!
Наклонившись, он сжал ее руку.
— Такие постановки, дорогуша — общая работа. С меня вино.
Позднее, направляясь домой на автобусе, Эди обнаружила, что ей стоит немалых усилий оставаться возмущенной. Фредди не следовало просить ее о такой услуге, ей ни в коем случае не нужно было соглашаться, но поскольку произошло и то и другое, лелеять негодование бессмысленно. Лучше найти этому всплеску энергии полезное применение: например, подумать о том, как принять Ласло и Черил, не достигших тридцати, не имеющих другой профессии, кроме ненадежной актерской, и способных стать соблазнительной приманкой, на которую, может быть, клюнет Роза и согласится поужинать в родительском доме. А если Роза явится на ужин, вполне возможно-точнее, менее невозможно, — удастся выяснить у нее, почему она обратилась за помощью к подругам, тетке, но не к родной матери.
Эди перевела взгляд на сумку с ролью, лежащую у нее на коленях. Сегодня днем они с Ласло в первом приближении отыграли финальную, трагическую сцену. Она заломила руки и выкрикнула реплику фру Альвинг: «Я дала тебе жизнь!», а Ласло, повернувшись к ней спиной, ответил тоном, каким мог бы говорить с чужим человеком: «Я не просил тебя о жизни». Она разразилась слезами. Возгласы фру Альвинг
