— Мне надо пригласить на ужин двух членов нашей труппы. Чтобы помочь им поладить — ну, ты понимаешь. Режиссер попросил.
— А я думала, режиссеры для того и существуют.
— Да, только не наш. Так ты приедешь? Поужинаешь с нами и поможешь развлечь гостей?
Роза нахмурилась, уставившись на свои носки.
— Когда?
— В субботу. Ты в субботу не занята?
— Нет. — Роза зажмурилась. — Не занята.
— И ты придешь?
— Ммм…
— От тебя ничего не потребуется. Не будет ни расспросов, ни уговоров. Обещаю.
— Но я никогда не смотрела Ибсена…
— Не имеет значения. Ну пожалуйста!
Роза открыла глаза. Конечно, можно было бы остаться здесь, сидеть перед телевизором Вивьен и смотреть всякую чушь, которую обычно гоняют по субботам, когда сама Вивьен улизнет, окутанная облаком духов и предвкушения. Интересно, насколько тоскливым будет этот вечер?
— Ладно, — сказала Роза.
Черил Смит явилась на званый ужин в алых атласных джинсах, заправленных в ее пиратские сапоги, и черном свитере, сползающем то с одного, то с другого плеча настолько откровенно, что Рассел задумался, сможет ли забыть об этом зрелище хоть на минуту. Черил дружески поцеловала его, оставив на щеке лоснящийся вишневый след губной помады, сообщила, что Рассел однажды здорово помог ее другу, Митчу Моррису, о котором сам Рассел слышал впервые, и пообещала как-нибудь заглянуть к нему в офис.
Он подал ей бокал красного вина.
— Двери моего офиса открыты для всех, у кого есть талант, кто готов работать и отдавать мне десять процентов гонорара.
Она рассмеялась и залпом отпила полбокала.
Эди она сказала:
— Здоровенный у вас дом.
В этот момент Эди добавляла кокосовое молоко в кастрюлю с карри.
— Когда мы его покупали, такое жилье еще можно было себе позволить. Если у тебя семья, иметь свой дом — в порядке вещей, в те времена это считалось нормальным.
Черил приняла привычную позу танцовщицы.
— Не могу представить, что у меня когда-нибудь будет что-нибудь этакое.
Рассел старался не смотреть на ее плечи.
— А что бы вы хотели иметь?
— О-о, машину! «Морган».
Эди взяла плоское пластиковое корытце с листьями кафрского лайма.
— Как думаете, сколько положить?
Черил покачивала бокал, вино в нем вращалось.
— Я в стряпне ничего не смыслю. В театральной школе питалась только водкой да бутербродами с сыром. А теперь — красным вином и пиццей.
— Гадость, — с улыбкой откликнулся Рассел.
Черил улыбнулась в ответ и подняла бокал.
— Баша мать была бы в ужасе, — заметила Эди, кроша листья в свое варево.
— Она тоже никогда не готовит. Кухней у нас всегда заведовал отец. Неудивительно, что он сбежал. Когда детей пятеро, всем сразу никакой едой не угодишь. — И она впервые за весь разговор взглянула Эди в глаза: — А что, Ласло не придет?
Рассел кивнул в сторону окна:
— Уже пришел.
— И где он?
— В саду. Болтает с моей дочерью Розой.
— С нашей дочерью, — уточнила Эди.
Черил направилась к окну, наклонилась и выглянула в сад. Алый атлас натянулся на ее крепком заду.
— Он ничего, — заметила она.
Рассел и Эди переглянулись.
Эди спросила не оборачиваясь:
— Тогда почему же вы его третируете?
— Потому что он едва успел окончить театральную школу. Пусть узнает, почем фунт лиха.
Присев на угол стола, Рассел разглядывал ягодицы Черил.
— А если будущая работа покажется ему невозможной и неприятной — что в этом хорошего?
Черил обернулась.
— Неприятной? — улыбнулась она. — В самую точку.
— Похоже, вы знаете толк в неприятностях, — заметил Рассел.
Черил подмигнула:
— Еще бы!
— А приятной быть умеете?
— Это скучнее.
— Но уместнее, — возразила Эди, проходя через кухню с ложкой карри на пробу Расселу, — особенно если вместе с другими делаешь общую работу — чем, собственно, и занимаются актеры. Не слишком кисло?
Рассел взял у нее ложку.
— На месте Фредди Касса, — сказал он, — я сразу заявил бы вам, что в два счета найду другую Регину.
Черил рассмеялась.
— Правда?
Рассел отдал ложку Эди:
— Нет. Кислоты и сладости в самый раз. — И он повернулся к Черил: — Правда.
Она отхлебнула из своего бокала, сунув в него нос.
— Вы говорите такое всем актерам, с которыми работаете?
— Всем до единого, — заверил Рассел и сполз со стола. — Им нравится.
— Черил здесь, — с несчастным видом сообщил Ласло Розе.
Поверх одежды Роза натянула один из свитеров Рассела, рукава которого почти закрывали ей пальцы. Судя по отражению в окне кухни, в таком виде она походила на неандертальца — массивное туловище и длинные обезьяньи руки.
— Ты же заранее знал, что она придет.
— Только посмотри, в чем она.
Роза уже заметила.
— Думаю, это она нарочно.
— Недавно на репетиции она мне заявила:
«Целоваться с тобой я буду, только если совсем припрет».
— Могла бы и промолчать.
— Не знаю, что бы я делал, если бы не твоя мать, — признался Ласло.
Роза окинула его взглядом: рослый, выше ее, но худой как жердь, с одухотворенным миловидным лицом из тех, которые не назовешь ни девичьими, ни юношескими. Не в ее вкусе. Она передернула плечами под свитером. Совершенно не ее тип.
— Дело не только в том, что она так добра ко мне, — продолжал Ласло, — просто она знает, что
