— Опять протекаешь.
Кейт опустила голову.
— Иногда ты — точная копия своего отца…
— Ничего подобного, — возразил Барни. — Мой отец ни за что не пошел бы покупать накладки для сосков и молокоотсос, а я разве отказывался? Отец вообще не приближался к нам, пока мы не привыкали пользоваться горшком. А про то, что ты протекла, я сказал только для того, чтобы ты успела переодеться до прихода Рут.
— Чтобы тебе не пришлось стыдиться? Потому что она в деловом костюме, а я — в заляпанной молоком футболке?
— Да нет же, — терпеливо повторил Барни, — просто вдруг ты захочешь переодеться.
В дверь позвонили. Кейт принялась промокать грудь посудным полотенцем.
— Пойду открою, — сказал Барни.
Она услышала, как он идет к деревянной двери в их маленькой прихожей, отпирает и распахивает ее.
— Привет! — донесся до Кейт голос Барни, который в эту минуту заговорил совсем как его отец. — Вы, должно быть, Рут.
Они возникли в дверном проеме вдвоем, Рут была в черном брючном костюме с бледно-голубым подарочным пакетом с пышными бантами. Она поставила пакет на кухонный стол.
— Привет, Кейт.
Кейт бросила полотенце.
— Как хорошо, что ты зашла…
— Я просто принесла кое-что тебе и малышу.
— Спасибо.
Барни прошел мимо гостьи и взялся за ручку холодильника.
— Выпьете что-нибудь?
Рут покачала головой, и Кейт заметила, что ее стрижка как всегда, безупречна.
— А что так? — спросила Кейт.
— Просто не хочется, спасибо. Мне бы взглянуть на малыша, если можно, вот и все…
— Его зовут Джорджем, — сообщил Барни, вытаскивая из холодильника бутылку белого вина. — В честь моих отца и деда.
Кейт улыбнулась Рут.
— Не обращай внимания, — посоветовала она. — Пойдем посмотрим на него.
— Джордж! — со вкусом повторил Барни, разливая вино. — Джордж Барнабас Максвелл Фергюсон.
— У них это семейное, — пояснила Кейт. — У всех в семье несколько имен. Причуда.
Рут искоса взглянула на Барни. Он казался воплощением самодовольства.
— Он великолепен, — счастливо произнес Барни, поднимая бокал. — Вот увидите.
Кейт повела Рут по коридору к входной двери. В маленькой комнате по соседству с ней было полутемно, только слабо светился ночник в виде кролика. Здесь пахло чем-то сладким, новым и невинным.
— О-о… — прошептала Рут.
Кейт на цыпочках подошла к нарядной кроватке, придвинутой к дальней стене комнаты. В кроватке стояла люлька, а в люльке спал на боку младенец, укрытый голубым вязаным одеяльцем, расшитым буквами.
Рут подступила ближе.
— О-о… — повторила она.
— Да, — счастливо согласилась Кейт.
Рут положила руки на край кроватки и наклонилась над малышом.
— Он чудо…
— Да, чудо, — подтвердила Кейт, глядя, как нависают над кроваткой плечи Рут под темным пиджаком.
— Можно… можно поцеловать его?
— Конечно, — кивнула удивленная Кейт, — пожалуйста.
Гладкая темноволосая голова Рут на мгновение склонилась над ребенком, потом слегка приподнялась. Кейт перевела взгляд на пальцы Рут, сжимающие край кроватки: даже в полутьме было видно, что костяшки побелели от напряжения.
— Рут!
Голова Рут опустилась ниже, словно она кивнула.
— Рут, тебе плохо?
— Нет, — отозвалась она сдавленным голосом, — нет, со мной все в порядке.
Она медленно выпрямилась, приложила тыльную сторону ладони к одной щеке, потом к другой.
Кейт присмотрелась.
— Рут, что-то случилось, ты плачешь…
Рут покачала головой:
— Да нет, ничего.
Кейт терпеливо ждала.
Рут снова заглянула в кроватку.
— Он такой милый…
— Рут…
Она обернулась и посмотрела на Кейт в упор. Прядь волос прилипла к мокрой щеке. Рут слабо и безнадежно улыбнулась.
— Я беременна, — сказала она.
Глава 16
Вивьен задумала угостить Эди обедом. В понедельник или в пятницу, когда она не занята в магазине, а Эди — в театре, они пойдут в симпатичный ресторанчик на нижнем этаже дорогого магазина одежды на Бонд-стрит и в ком-то веки, как сказала Вивьен Максу, мирно пообедают вдвоем, как полагается благовоспитанным сестрам.
Макс читал журнал о спортивных автомобилях.
— На Бонд-стрит?
— Да, — подтвердила Вивьен.
Макс встряхнул журнал. Вивьен заметила, что он опять начал носить браслет.
— Не представляю нашу Эди на Бонд-стрит. На Шарлотт-стрит — может быть, на Фрит-стрит — еще куда ни шло, но на Бонд…
— А мне Бонд-стрит нравится, — заявила Вивьен.
Макс окинул ее взглядом. Она приподнялась на цыпочки, чтобы открыть окно над кухонной раковиной, и контуры тела отчетливо вырисовались под тонкими белыми брюками.
— Как скажешь, киска.
Позднее в тот же день, когда Вивьен позвонила Эди, та переспросила: «Обед?» — таким тоном, словно никогда ни о чем подобном не слыхивала.
— Должны же мы общаться, — объяснила Вивьен. — Должны проводить время вдвоем, беседовать с глазу на глаз, а не только перезваниваться.
— Повезло тебе — есть время на общение, — заметила Эди. — А мне сейчас некогда зубы толком почистить.
Любуясь розами на двухметровых стеблях, которые подарил ей Макс, а она поставила в высокую стеклянную вазу в прихожей, Вивьен сообщила, что заказала столик в ресторане на Бонд-стрит.
