— Я устала, — перебила Эди.
— Что?
— Я просто устала.
— Ну, само собой. И работа, и полный дом народу…
— Я звоню тебе не для того, чтобы выслушивать нотации!
Выдержав краткую паузу, Вивьен спросила:
— Зачем же ты тогда звонишь?
— Я лежу в постели, — объяснила Эди, — дома никого нет, даже Рассела, вот мне и захотелось с кем- нибудь поболтать.
— Стало быть, и я сгодилась.
— Да, и ты, — согласилась Эди. — Как у тебя дела?
— Прекрасно.
— Гладишь рубашки Макса от «Джермин-стрит», стряпаешь романтический ужин и планируешь поездку в Австралию?
— Ни в какую Австралию мы не едем.
— Виви!
Вивьен прижала тыльную сторону ладони к коже под одним, затем под другим глазом.
— Да, не едем.
— Виви, но почему?
— Макс говорит, — Вивьен устремила взгляд на окно, — что это ему не по карману.
— Прости, но…
— Пожалуйста, не надо.
— Чего не надо?
— Не надо подсказывать мне то, до чего я уже додумалась сама, — объяснила Вивьен.
— Но ведь он продал свою квартиру!
— Помню.
— А квартира была немаленькая…
— Знаю, Эди, знаю. Не продолжай, не надо…
— О, Виви, — изменившимся голосом произнесла Эди, — я так тебе сочувствую…
— Пустяки. Это же просто поездка. — Она снова взглянула на шифоновое платье. — В остальном все в порядке, — громко добавила она.
— Ты уверена?
— Конечно. Он сам расстроился. Когда мужчина искренне раскаивается, это видно сразу, правда?
Снизу послышались два мелодичных звука — звонок в дверь.
— Черт, — пробормотала Вивьен и села. — Кто-то пришел.
— Если хочешь, перезвони мне. Я буду дома до шести…
— А как же твоя мигрень?
— Проходит, — заверила Эди, — уже проходит. Виви, что я могу для тебя…
Вивьен поднялась и сунула ноги в туфли.
— Ничего, — прервала она. — Спасибо, но ничего. Помощь не нужна. Все в порядке.
Открыв дверь, она увидела посыльного из местного цветочного магазина. Он удерживал на весу букет алых роз в целлофане, размером с крупного младенца.
Посыльный улыбнулся Вивьен поверх роз:
— Добрый день! Вы и есть та самая счастливица?
Роза заказала салат. Его принесли обложенным по краю хлебными шариками, которые Роза выбрала, аккуратной кучкой сложила на своей тарелке для хлеба и отставила ее в сторону.
Ласло, разрезающий свой ломоть пиццы, замер и уставился на кучку поджаристых шариков.
— Ты не будешь их есть?
Роза покачала головой. Сегодня она просто распустила волосы по плечам.
Улыбнувшись, она кивнула в сторону его пиццы:
— Тебе мало?
Он скорбно взглянул на свою тарелку.
— Мне всегда мало.
Она придвинула ему тарелку с хлебными шариками.
— Угощайся.
Торопливо заглатывая еду, он спросил:
— Ты ведь сегодня была в театре?
У Розы екнуло сердце.
— Да, была.
Не глядя на нее, он продолжал:
— Проверить, справлюсь ли я, если твоей матери не будет рядом?
Выковыряв из салата оливку, Роза осмотрела ее и отложила.
— Об этом я не думала.
— Правда?
— Да, — Роза подняла взгляд, — не думала. А ты справился.
Он слабо улыбнулся своей тарелке.
— Да, — подтвердил он, — справился, верно? Сам не ожидал. Но я надеялся… — Он помедлил, подбирая слова.
— Надеялся, что поплывешь и без спасательного круга.
— Точно. — Он посмотрел ей в глаза. — Я смог. Разве это… — Он осекся.
— Нет, — сказала Роза, — нет. Она тоже этого хочет. Она желает тебе добра.
Ласло прокашлялся.
— Дело в том, что я… — Он помолчал. — В общем, я получил еще одну роль.
— О-о!
— В телефильме, — добавил он, — в шестисерийном. У меня довольно большая роль… Сказать по правде, вторая из главных.
Роза придвинулась к нему.
— Это же замечательно!
— Ты думаешь?
— Ну конечно! — воскликнула она. — Конечно! Ты заслужил.
— Ммм…
Роза отложила нож и коснулась запястья Ласло.
— Мама скажет то же самое. Она будет в восторге.
— Думаешь? Режиссером опять будет Фредди Касс. Он… в общем, пробы я толком и не проходил, разве что формально. Чем-то это похоже на подлость получать роль тайком от нее, но я не в том положении, чтобы бросаться хорошей работой.
— Прекрати, — сказала Роза.
Он сделал резкий вдох и спросил:
— Ты уверена?
— Да-да, уверена.
— Просто я стольким ей обязан, — продолжал он. — Она помогла мне, приютила…
— Оставалась рядом, пока была тебе нужна. — Роза отдернула руку и снова взяла нож. — И наоборот.
Ласло не ответил. Положив в рот кусок пиццы, он принялся сосредоточенно жевать.
Потом он спросил:
— Зачем ты приходила сегодня в театр?
— А, так, — ответила она. — Посмотреть на тебя.
