заключила, что напоминает скорее олицетворение состояния души, чем человеческое существо. Выхватив еще одно сырое полотенце из кучи на стуле, она соорудила на голове тюрбан. Теперь она походила на гигантский большой палец, перевязанный голубой махровой тканью.
Внизу тренькнул дверной звонок.
— Прочь! — крикнула Эди.
Звонок повторился, вежливый, но твердый. Уронив на пол полотенце, которым она была обмотана от подмышек, Эди влезла в ветхий купальный халат Рассела, обычно висевший на двери. На цыпочках прокравшись на площадку лестницы, она прижалась носом к стеклу, чтобы посмотреть, кто пришел.
На крыльце прямо под ней стояла молодая женщина в темном костюме, с портфелем. Темные очки, поднятые надо лбом, придерживали ее волосы. Эди уставилась на портфель: он казался знакомым, очень знакомым, словно она уже видела его прислоненным к стене возле входной двери. Портфель Рут. Повозившись со шпингалетом, Эди распахнула окно и высунулась наружу.
Рут подняла голову.
— Эди… — нерешительно произнесла она.
Эди смущенно пощупала свой гигантский голубой тюрбан.
— Вот, вымыла голову…
— Извините, — сказала Рут, — что я без предупреждения, но Мэтт сказал, что вы дома, и я…
— Мэтт сказал?
— Да, — кивнула Рут. — И предложил, чтобы я зашла к вам. Когда я сказала, что хочу с вами повидаться.
— Подожди, — велела Эди.
— Но если я не вовремя…
— Подожди, — повторила Эди, захлопнула окно и сорвала с головы тюрбан, а затем побежала вниз. Арси сидел в коридоре, заранее демонстрируя равнодушие к каждому, кто бы ни пришел. Эди подхватила его, прижала к груди и отперла дверь.
— Прошу меня простить… — скороговоркой начала Рут.
— Не извиняйся, — прервала Эди и отступила. — И вообще… я очень рада тебя видеть.
— Правда?
Эди удивленно посмотрела на нее:
— А почему бы и нет?
Рут протянула руку, чтобы погладить Арси.
— Понимаете, я боялась, что вы считаете…
Тяжелая капля с волос Эди упала на спину Арси, он передернулся и вывернулся из ее рук.
— Раньше считала.
— А-а…
— Но с тех пор случилось столько всего, что я… в общем, у меня изменились взгляды. А ты отлично выглядишь.
Рут пренебрежительно махнула рукой.
— Ты уж меня извини, — продолжала Эди, — я не только была в душе, но и злилась. Кофе?
— А можно… можно чаю?
Эди вскинула голову.
— Не думала, что ты пьешь чай.
— Я и не пила.
— Пойдем в кухню. Мне еще надо принести столько извинений, что я даже не знаю, с чего начать.
В дверях кухни Рут вздохнула.
— Как приятно вернуться…
— Вот как? Значит, ты расстраивалась?
— Да.
Эди взяла чайник.
Стоя у раковины спиной к Рут, ома сказала:
— И Мэтью тоже.
— Знаю.
— Рут, неужели ты не могла просто пойти на компромисс? — спросила Эди. — Неужели не могла сделать так, чтобы и он внес хоть какой-то вклад?
Рут медленно прошла по кухне и прислонилась к столу, поставила на пол портфель, сняла очки и аккуратно положила их на стол.
— Я пришла сказать вам, что я беременна, — произнесла она.
На миг Эди застыла. Потом закрыла воду и осторожно поставила чайник в раковину.
— Беременна?
— Да.
— А мне казалось, что вы с Мэтью не виделись с тех пор, как… расстались, — многозначительно возразила Эди.
— Он приходил на ужин, — объяснила Рут. — Ко мне в квартиру. Я сама его пригласила. Очень соскучилась.
Эди затеребила обеими руками воротник халата Рассела, туго сжала его вокруг шеи. И обернулась.
— А Мэтью знает?
— Разумеется.
— И… давно ему известно?
— Примерно две недели.
Эди закрыла глаза.
— Две недели…
— Да.
— Прости, но ты… намерена оставить ребенка?
После краткой паузы Рут ответила, едва сдерживая ярость:
— Да.
— Но если вы с Мэтью не…
— Этот вопрос уже решен, — прервала Рут. — Потому я и пришла. Чтобы посвятить вас в наши планы.
Эди нашарила рукой ближайший стул и рухнула на него, руки тряслись, словно она мгновенно постарела. На Рут она не смотрела. По взгляд уперся на коробку сухих завтраков «Изюм и орешки», которую кто-то оставил на столе.
— Но зачем нам понадобилось посвящать меня? И почему вы не пришли вдвоем? Не рассказали нее сразу нам с Расселом? Зачем надо было являться как гром среди ясною неба…
— Захотелось, — просто объяснила Рут. — Вы должны были все узнать. Потому что злились на меня.
— Ничего я не…
— Еще как злились, — повторила Руг. — У женщин всегда виноваты другие женщины. Я же оскорбила вашего сына. Я добилась большего, чем он. С вашей точки зрения, я утерла ему нос.
Эди поставила локти на стол, подперла голову руками.
— Ничего, когда-нибудь поймешь, — невнятно пообещала она.
— О, почему вы злитесь, и так понятно, — ответила Рут. — Само собой. Мне тоже нелегко: мало того что чувствую себя виноватой, так еще и злюсь на себя за это.
Эди убрала руки от лица.
— Ты бы лучше села.
— Ничего со мной не…
— Сядь, — велела Эди. — Сядь, а я заварю тебе чаю.
Она вскочила и принесла из раковины чайник.
