противника, которых тут около пятидесяти, способных поддерживать огнем друг друга, и разбить оборонительную систему противника по кускам.
— Нам нужно учитывать, что наши войска, хотя и хорошо вооружены и готовы бороться за победу, — заметил Ван Тиен Дунг, — все?таки еще не имеют достаточного опыта по осаде таких укрепленных позиций и по проведению связанных с этим саперных работ.
Зиап согласился с ним. Ван Тиен Дунг был вдумчивым человеком, привыкшим действовать после тщательного обдумывания. Он правильно понял суть проблемы. — Не быстрая тотальная атака, а длительная кампания, состоящая из целой серии отдельных осад, из взятия одной позиции за другой, при этом избегая ненужных потерь, пока мы не доберемся до центрального сектора. Это означает также, — объяснял главнокомандующий, — что нам придется вырыть много километров подземных и наземных позиций. Глубокие траншеи, штольни…
Из того, что обсуждалось в этот день на расстоянии всего дюжины километров от вражеских позиций, появились отдельные задания, утвержденные верховным командованием. Строительство ведущих из тыловых районов дорог было ускорено, при сохранении максимальной маскировки. Где только возможно, для перевозок нужно использовать грузовики. Кроме них формируются колонны велосипедов, которые смогут преодолеть труднопроходимые участки местности, с тяжелым грузом провианта. А где не пройдут и велосипеды, грузы понесут колонны носильщиков. Традиционным методом — на плечах в двух корзинах, висящих на коромысле.
Хо Ши Мин, после того как ЦК партии проверил все до мельчайших подробностей, провозгласил лозунг: — Действовать обдуманно — бить уверенно!
Нужно было проделать гигантскую работу, в то время как враг продолжал расширять систему своих укреплений, хотя и знал, что окружен. Повсюду на более чем стокилометровой горной тропе, соединяющей долину Дьенбьенфу с местечком Туан — Гиао, колонны Вьетминя старательно приводили дорогу в состояние, пригодное для использования грузовиков.
Перемещались миллионы кубометров земли, молотками и железными палками разбивались скалы, потому что использование взрывчатки насторожило бы противника. Перебрасывались мосты через узкие речушки. Целью было соединение с дорогой № 41, откуда должна была пойти основная часть обозов из тыловых областей. По всей дороге с равными интервалами были расставлены посты. Они строили укрытия для машин и оборудования, полевые кухни и спальные помещения для уставших носильщиков.
В это же время саперные команды Народной армии уже готовили артиллерийские позиции на обращенных к долине Дьенбьенфу горных склонах. С большим трудом пробивались в каменных скалах многометровые штольни, чтобы каждое орудие после выстрела, произведенного на выходе из пещеры, сразу же можно было втащить вовнутрь.
Рядом вырубались другие штольни, наполнявшиеся боеприпасами. Узкие соединяющие ходы пробивались в скальных стенах. Все это происходило с такой умелой маскировкой, что размещенные всего в десяти километрах французские посты ничего не замечали. Хотя самолеты — разведчики французов день за днем облетали склоны, они не обнаружили никаких следов артиллерии Вьетминя. Уже превратившиеся в настоящие казематы позиции 105–мм и нескольких 155–мм пушек ускользнули от их внимания. Вместо этого самолеты бомбили устроенные на большом удалении лже — позиции, где роль”пушек” играли стволы бамбука, и сообщали по возвращении, что Вьетминь, под их взглядами, не имеет ни малейшего шанса доставить на огневые позиции хотя бы один миномет.
Там, где Ань Чу уже устроил себе как начальнику караула убежище, спрятанное под бамбуковыми стволами, ежедневно прикрываемыми для маскировки свежими листьями, находилось пересечение дорог. Потому солдат ежедневно мог видеть, как увеличивалась численность готовившихся к битве войск. Ежедневно войска прибывали сюда, регистрировались, а затем направлялись, обычно ночью, на запад, в горы. Там они размещались на расстоянии лишь броска ручной гранаты от линий противника. Позиции для них уже были подготовлены, им следовало лишь углублять и расширять их. Они копали глубокие бункеры, разрушить которые смогло бы разве что прямое попадание артиллерийского снаряда.
Ань Чу видел прибытие первых транспортных колонн, крестьян из Тан — Хоа и Фу — То, доставивших провизию из тыла, людей в обычной черной деревенской одежде, гордых тем, что им удалось избежать на своем пути атак вражеских штурмовиков и сотен других опасностей. Они ставили на землю свои корзины, сгружали тяжелые мешки с велосипедов, потом, голодные, с радостью набрасывались на сваренный здесь для них рис с рыбным соусом нуок — мам, к которому иногда подавались еще овощи, принесенные кем?то из носильщиков. После еды они погружались в глубокий сон в подготовленных для них хижинах из травы. Проснувшись, они отправлялись в обратный путь, чтобы забрать новые грузы.
Проходили молодые люди с мотыгами, колонны для ремонта дорог, ухитрявшиеся меньше чем за час ликвидировать все воронки на дороге, оставшиеся после бомбардировок вражеских самолетов. Затем двигались грузовики с артиллерийскими снарядами. Их лобовые стекла были прикрыты листьями, чтобы блеск стекла на солнце не выдал их летчикам противника. Здесь грузовики разгружались, и сотни добровольных носильщиков по узким тропинкам поднимали этот драгоценный груз к спрятанным в пещерах складам боеприпасов у каждого отдельного орудия. Сами пушки прибывали по ночам. Их тащили грузовики или переносили вручную, разобранными на части. Тут их отцепляли, затем носильщики по частям переносили их на горные позиции, где их собирали. Если к орудийной позиции не вела подходящая тропа, отряды сильных артиллеристов поднимали пушку вверх на канатах. И если до врага оттуда было далеко, можно было слышать крики командиров: — Хо дота нао! что означало: “Раз, два — взяли!”
Ручные двухколесные тачки и караваны вьючных ослов добирались до распределительного пункта близ Туан — Гиао. Появлялись группы молодых тайских девушек, приносивших плетеные корзины с галькой для укрепления дорог, чтобы те не раскисали во время дождей.
Из утреннего тумана прибывали хорошо обученные для позиционной войны солдаты. Кроме оружия и боевого снаряжения они несли с собой остро наточенные саперные лопатки, молотки, грабли и мешки для земли. Ведь после рытья окопов землю приходилось уносить подальше и разбрасывать как можно незаметнее, чтобы противник не догадался о масштабе проводимых земляных работ.
Ань Чу видел, как люди приходили тысячами. Все они откликнулись на призыв партии и правительства — “Все для фронта!”. Или они прибывали с проверенными в боях частями, полными решимости нанести противнику здесь, в горах северо — запада, такое поражение, от которого тот не сможет уже оправиться никогда.
Гастон Жанвилль так углубился в работу, что заметил девушку Ба и чужака, когда те уже стояли прямо перед ним.
Он сбивал молотком каркас для водораспределительного колеса, которое когда?то давно видел где?то на юге. В деревне Ксом — Донг до сих пор в период созревания риса женщины каждый день часами переносили воду для полива в кожаных мешках из низко расположенных канав на высокие поля. Тяжелая, отнимающая все силы работа. Первое время своего пребывания в поселке Жанвилль сам часто бросался помочь женщинам, и тут ему в голову взбрела идея построить водораспределительное колесо. Осел, ходивший по кругу, через систему конических шестеренок приводил бы в движение колесо с черпаками, которое качало бы намного больше воды, чем смогут перенести на себе все женщины деревни вместе взятые.
Машина была почти готова, и Жанвилль смотрел на нее как на свой первый удачный вклад в деревенскую жизнь, которую он вел тут со времени своего исчезновения из Ханоя. Ксом — Донг насчитывал лишь несколько свайных хижин, все знали друг друга, и, как принято у муонгов, на общих работах работали целыми семьями. Этим днем Жанвилль работал один в поле только потому, что приехавший в деревню партийный агитатор проводил собрание всех местных крестьян, на которое его, как иностранца, не пригласили.
Теперь этот агитатор, маленький, уже немолодой человек в зеленой солдатской форме, внезапно стоял перед ним. Он снял тропический шлем и вытер пот со лба. Ба, девушка, как всегда с длинной винтовкой за спиной, немного смущенно переминалась с ноги на ногу, а потом сказала: — Гастон, это
