Когда правительственные тайны раскрываются в суде, сказал Эммик, это создает дополнительную проблему. — Вы должны рассекретить документы, чтобы принести их на судебный процесс, и когда вы их рассекречиваете, вы теряете симпатии присяжных. Присяжные подумали бы: — Если это больше не является секретным, тогда какое это имеет значение? Как это могло быть настолько важным?
Была и другая, и, по крайней мере, столь же веская причина, что правительство не обвиняло Люн в шпионаже, несмотря на ее признания ФБР. Обвинители, конечно, описали ее как китайского шпиона. В одном документе суда правительство назвало ее «агентом для КНР» и сказало что, в то время, как она все еще оставалась информатором ФБР, «она начала работать на Министерство государственной безопасности (МГБ), которое является разведывательной службой КНР». И согласно показаниям под присягой ФБР, она созналась в похищении документов из портфеля Джей-Джей Смита и «признала, что разведывательную информацию, которую она получала таким путем, она передавала МГБ». Но заметно, что в показаниях под присягой опущено описание какого-либо определенного документа, который она, возможно, передала в Китай. Вывод ясен: «Горничная» оказалась достаточно осторожной, чтобы признаться в передаче МГБ хоть какого-то определенного документа, в противном случае, показания под присягой ФБР, по-видимому, включали бы эту ключевую информацию. — Тот факт, что не было никакого определенного документа, который она передала, был важным фактором, — подтвердил Эммик.
18 июля 2005 года Джей-Джей Смит предстал перед судьей Купер для вынесения приговора. — В том, что я стою здесь сегодня, я не могу обвинить никого, кроме себя самого, — сказал он ей. — Я стою перед вами, пристыженный и униженный.
Лоунергэн привела доводы в пользу короткого тюремного срока, утверждая, что Смит подвергал опасности национальную безопасность своей интрижкой с «Горничной». Правительству, сказала она, «придется в течение многих последующих лет с трудом разбираться, чтобы определить, какой ущерб был здесь причинен».
Судья не выбрала тюремного заключения для наказания Джей-Джей Смита. Она приговорила его к трем месяцам домашнего ареста, трем годам условного осуждения (пробации), и оштрафовала его на 10 000 долларов. В случае соглашения о признании вины, его, вероятно, посадили бы в тюрьму на шесть месяцев. Со слезами на глазах он повернулся к своей жене и сыну, сидевшим в зале суда, и попросил у них прощения.
Обвинители, тем временем, не были готовы бросить свое преследование Катрины Люн. После того, как судья Купер отклонила обвинительный акт против «Горничной», правительство обратилось с этим делом к Девятой выездной сессии суда. В то же самое время ФБР продолжало копаться в финансах супругов Люн. Вероятное обвинение в неуплате налогов все еще нависало над парой.
В первоначальном иске, поданном, чтобы арестовать Люн, правительство обрисовывало в общих чертах три случая неуплаты налогов. Ее обвиняли, что она не заплатила налоги с суммы, по крайней мере, 435 000 долларов из более чем 500 000 долларов, которые она получила от ФБР за ее услуги информатора. Кроме того, иск утверждал, что она не заплатила налогов с 1,2 миллиона долларов, которые компания «Нортел» заплатила ей через «Merry Glory, Ltd.», гонконгскую фирму, которой она управляла. Люн вступила в соглашение, чтобы представлять гигантскую канадскую телекоммуникационную компанию в совместном предприятии для продажи цифровых коммутационных систем производства «Нортел» в Китае.
Наконец, правительство утверждало, что Люн участвовала в налоговой схеме, чтобы получать ежегодные налоговые вычеты процентов по ипотечному кредиту в размере приблизительно 40 000 долларов на свой дом, делая ежемесячные платежи на счет на имя фирмы «Right Fortune, Ltd.» в банке «Хан Сен» в Гонконге. Хотя фирма «Right Fortune», возможно, и держала ипотеку на роскошный дом Люнов в Сан-Марино, но компанией фактически управляла сама Катрина Люн. Каждый месяц Люн должным образом посылала чек на 6 000 долларов на счет в гонконгском банке. Как выразилось ФБР, Люн «делала ипотечные платежи самой себе, а затем вычитала процент из этих платежей».
Ввиду трех нависающих над нею дел по неуплате налогов и возможности, что апелляционный суд снова откроет процесс, который отвергла судья Купер, Люн и ее адвокаты решили, что пришло время достигнуть соглашения о признании вины. Если бы правительство начало процесс по обвинениям в неуплате налогов, это могло бы означать, вероятно, долгие годы дорогостоящей тяжбы для Катрины Люн и ее мужа.
В декабре, прежде чем апелляционный суд мог вынести решение, Люн согласилась на сделку. Она признала себя виновной во лжи о своей любовной интриге с Джей-Джей — она сначала сказала, что он был лишь «хорошим другом семьи», что у них были «деловые отношения», и она отрицала, что путешествовала с ним за границу, хотя они вместе посещали Гонконг и Лондон.
Кроме того, она признала себя виновной в том, что не сообщила о 35 000 долларов, полученных ею от ФБР, в своей налоговой декларации 2000 года. Она также согласилась, что в семилетний период после 1995 она не сообщала о 207 000 долларов, полученных в виде жалования и возмещения расходов от ФБР. Она должна была согласиться на девять сеансов допросов и пройти тест на детекторе лжи, если потребуется. В свою очередь, правительство согласилось не предъявлять уголовные обвинения за неуплату налогов Кам Люну и уладить задолженности по выплате налогов, которые были должны супруги.
16 декабря «Горничная» предстала перед судьей Купер в последний раз. Она была приговорена к трем годам условно в форме пробации, двумстам часам общественных работ, и оштрафована на 10 000 долларов. По существу, и Смит, и Люн легко отделались. И правительство избежало спектакля в зале суда, который мог бы поставить его в неудобное положение.
Неудивительно, что Катрина Люн заявила судье: — Я люблю Америку.
Но Джей-Джей, хоть и избежал тюрьмы, испортил свою репутацию. Звезду команды контрразведки Лос-Анджелеса арестовали его товарищи — агенты ФБР и притащили в наручниках к федеральному судье. Личные негативные последствия, тревожившие его, были отражены в письме, которое он по электронной почте отправил друзьям, когда согласился признать себя виновным.
Хотя его адвокаты сказали, что он, вероятно, получит минимальный срок заключения или пробацию, Джей-Джей волновался. «С моим счастьем муж судьи тут же сбежит со своей тридцатилетней секретаршей, и я получу пять лет, чтобы ломать камни — в полосатой пижаме».
На глазах своих жены и сына он написал, что должен был сказать суду, «'я вступил в несанкционированные близкие отношения с Катриной и затем лгал об этом своему работодателю'. Вот черт!»
Хотя он мог «начать убеждать в своих разбитых отношениях с Гэйл, с Келли, с семьей… Я был на грани срыва, мои семейные отношения разрушены… и, возможно, придется свидетельствовать против кого-то, кому я верил в течение восемнадцати лет, и она уйдет на долгое время».
Его жена осталась с ним, несмотря на все. Гэйл Смит прочно верила в семью. Их сын Келли работал барменом, окончил юридическую школу, и, по иронии судьбы, стал прокурором.
Билл Кливленд и его жена расстались. Потеряв свою работу с шестизначным жалованием в Ливерморской лаборатории, он превратился в преподавателя криминалистики.
Что касается мужа Люн, он все еще любил свою жену. Кам Люн, казалось, остался преданным и верным Катрине, несмотря на ее внебрачные приключения. — Я — самый обычный человек, оказавшийся в этой необычной ситуации, — говорил он. — Она — моя забота, блестящий человек, уязвимый и неуверенный. Это моя работа, чтобы пережить все это и защитить ее.
Так что же тогда, это был его открытый брак? — Нет, не открытый брак, я ведь китаец по культуре. Это самая большая история любви. Это моя миссия, моя роль. Это как если бы я был помещен в космос, чтобы заботиться о ней.
Катрина Люн, объект всего этого обожания, старалась не высовываться, избегая общественного внимания, которым она когда-то так наслаждалась. Она признала себя виновной в двух уголовных преступлениях. Она больше не пользовалась своим престижем и статусом видного лидера Сообщества американских китайцев в Лос-Анджелесе.
Лес Уайзер, после двадцати трех лет в ФБР, вышел в отставку в 2007 году со своей последней должности руководящего специального агента в Ньюарке, штат Нью-Джерси. Он едва ли был рад, что дела Джей-Джей Смита и Катрины Люн, которые он так тщательно расследовал, закончились именно так. Но Уайзер был агентом ФБР, он не отвечал за судебное преследование. Он мог быть доволен тем фактом, что сделал свою трудную работу, и сделал ее хорошо.
