обладал умением быстро и безошибочно оценивать способности и качества людей, и он сразу уразумел, что Норденшельд именно тот человек, который может осуществить его замысел. В разговоре он не один раз давал понять своему собеседнику, что чрезвычайно рад знакомству с ним и надеется на его продолжение. В заключение беседы, которая длилась более часа, Сидоров попросил Норденшельда подумать самым серьезным образом над его предложением и сообщить о своем решении письменно.
Прошло семь лет. За это время Норденшельд успел в пятый раз побывать на Шпицбергене, куда он отправился с целью организации там постоянной полярной научной станции. Когда он вернулся в Швецию, его ожидало там очередное письмо Сидорова, который убеждал Норденшельда решиться наконец и принять его предложение относительно экспедиции к устью Енисея.
И Норденшельд решился.
В 1875 году небольшое парусное судно с символическим названием 'Превен' ('Попытка') направилось в Баренцево море. На борту его кроме Норденшельда находились два ботаника, два зоолога и семнадцать членов экипажа.
Погода и ледовая обстановка благоприятствовали мореплавателям. Правда, попытка проникнуть в Карское море через пролив Маточкин Шар не увенчалась успехом, так как внезапно подувший сильный ветер вызвал на море сильное волнение и нагнал крупные льдины, загромоздившие пролив. Пришлось направиться на юг и через пролив Югорский Шар войти в Карское море, которое до самого горизонта было свободно ото льда.
На всем дальнейшем пути к устью реки Енисей никаких препятствий не встречалось, и, обогнув полуостров Ямал и полуостров Гыдан, судно вошло в Енисейский залив и бросило якорь в бухте одного из островов, которому Норденшельд дал имя Диксона, шведского мецената, финансировавшего его во всех предшествующих экспедициях на Шпицберген и взявшего на себя часть расходов и по этой экспедиции.
Оставив судно у острова Диксон (оно должно было возвратиться тем же путем, каким пришло сюда, в Швецию), Норденшельд в сопровождении пяти человек направился на небольшой шлюпке к устью Енисея и, достигнув его, поплыл вверх по течению реки. Вскоре им удалось пересесть на пароход и на нем добраться до Енисейска.
На родину Норденшельд возвращался через Россию. Повсюду его встречали гостеприимно и радовались его успеху.
Впрочем, так думали далеко не все. Раздавалось немало голосов, подвергавших сомнению успех экспедиции.
До Норденшельда доходили скептические оценки, высказывания о случайности удачи. И поэтому, когда в одной из бесед, в которой, кстати, принимал участие известный русский золотопромышленник Сибиряков, Сидоров спросил Норденшельда: 'Каковы ваши дальнейшие планы?' - он не задумываясь ответил:
- В будущем году я намерен повторить пройденный, маршрут. Это необходимо сделать, чтобы доказать всем сомневающимся, что наш нынешний успех не случайность. Лично у меня в этом нет никаких сомнений. Полагаю, что господин Диксон и на сей раз согласится оказать мне денежную помощь…
- Господин Норденшельд, - прервал его Сибиряков, - вы имеете в моем лице большого вашего почитателя и не менее большого ревнителя налаживания морской торговли через северные моря. Покорнейше вас прошу помнить, что я готов с превеликой охотой участвовать в субсидировании вашей новой экспедиции.
- Благодарю вас, господин Сибиряков, - произнес Норденшельд. - Я не забуду ваших слов, обещаю вам.
Летом следующего 1876 года Норденшельд повторил свой маршрут к устью Енисея. Попытка оказалась столь же успешной, как и предшествующая. На этот раз в его распоряжении был пароход. Мореплаватели прошли из Баренцева моря в Карское через пролив Маточкин Шар, где им встретились тяжелые льды. Но это препятствие не оказалось непреодолимым, и, обойдя льды с южной стороны, пароход благополучно достиг енисейского устья.
Сомнениям, скептицизму, неверию не осталось места. Морской путь из Европы к северным берегам Сибири стал очевидностью.
Но Норденшельд не собирался успокаиваться на достигнутом. У него зрел новый проект, осуществление которого было давнишней мечтой многих и многих ученых, государственных деятелей, мореплавателей.
В письмах к своему соотечественнику Оскару Диксону и русскому золотопромышленнику Сибирякову, финансировавшим его последнее плавание, он писал:
'Основываясь на опыте моих двух плаваний к устью реки Енисей и используя знания, приобретенные за это время, а также изучив самым тщательным образом прежние, в особенности русские, исследования северного побережья Азии, я полагаю себя вправе считать установленным, что путь, которым я два года подряд свободно проходил до устья Енисея через Карское море, пользовавшийся до этого такой дурной славой, вероятно, свободен и на дальнейшем своем протяжении до Берингова пролива и что, таким образом, возможно плавание вокруг Старого Света. Если вы разделяете мое убеждение, согласитесь, что такое предприятие явится достойным продолжением уже сделанного нами. Ваша моральная и материальная поддержка - вот все, что мне нужно, чтобы пуститься в путь'.
И Диксон и Сибиряков живо откликнулись на предложение Норденшельда. Они охотно согласились финансировать экспедицию в необходимых размерах. Материальную поддержку Норденшельд получил также и от короля Швеции Оскара II.
Началась деятельная подготовка к плаванию. В то время как капитан Паландер руководил работами по переоборудованию китобойного парохода 'Вега' водоизмещением в 357 тонн, имевшего паровую машину в шестьдесят лошадиных сил и парусную оснастку, а также специальную ледовую обшивку, Норденшельд подбирал экипаж судна и ученых разных специальностей, которые смогли бы вести во время плавания необходимые научные наблюдения. Под его пристальным вниманием приобретался необходимый провиант и запас лекарств, могущий понадобиться в походе.
21 июля 1878 года полностью снаряженная и готовая к дальнейшему плаванию 'Вега' покинула шведский порт Гётеборг. Пароход шел в сопровождении трех судов, приобретенных в Швеции Сибиряковым и предназначенных для плавания по сибирским рекам - Енисею и Лене.
Корабли без каких-либо приключений пересекли Баренцево море, подошли к Новой Земле и через пролив Югорский Шар проникли в Карское море, которое оказалось свободным ото льда на всем их пути до Енисейского залива.
Погода была теплой, и над морем висела пелена тумана. Пришлось дожидаться, пока туман рассеется, чтобы войти в бухту острова Диксон.
После непродолжительного перерыва флотилия двинулась дальше на восток. В ее составе оставалось лишь два судна - 'Вега' и небольшой пароход 'Лена', предназначенный для плавания по одноименной реке. Два других корабля - пароход 'Фразер' и парусник 'Экспресс'- остались в бухте острова Диксон, ибо их маршрут лежал вверх по Енисею. Им предстояло доставить торговые грузы в южную, заселенную часть Сибири.
Едва остров Диксон скрылся вдали, появились плавучие льдины, хотя и разрозненные, но, тем не менее, представлявшие значительную опасность для кораблей, которым приходилось лавировать между ними чуть ли не на ощупь из-за непрерывных туманов. Флотилия медленно продвигалась на восток, часто делая вынужденные остановки.
Вот уже остался позади мыс Челюскин на полуострове Таймыр, самая северная оконечность Азиатского материка. Отсюда Норденшельд решил следовать к Новосибирским островам напрямик, а не вдоль побережья, как они следовали прежде. Некоторое время суда шли строго на восток, но льды и густые туманы вынудили мореплавателей изменить курс и вновь приблизиться к берегу в поисках чистой воды.
В последних числах августа, обменявшись прощальными гудками, пароходы расстались: 'Вега' продолжила плавание на восток, 'Лена' же повернула на юг, к дельте реки Лены, проход в которую ей еще
