Хью машинально улыбнулся в ответ. Он подумал, что это очередной племянник или ребенок кого-то из друзей. Ему и в голову не пришло, что малыш имеет какое-то отношение к Хлое. Хлое же всего двадцать лет. Она сама выглядит ребенком. Хью обернулся, собираясь отпустить какое-то легкомысленное замечание, и увидел, как ее лицо осветилось любовью.
— Ты ему понравился. — Она обошла Хью и взяла малыша на руки. — Сэм, поздоровайся с Хью.
Хью озадаченно уставился на радостную мордашку малыша — и постепенно, словно камень, падающий в глубь воды, до него дошла ужасающая истина.
Он до сих пор помнил удушливый страх, охвативший его тогда. Гнев, вызванный ее предательством, ее обманом. Хью сидел с приклеенной улыбкой, пил чай, поддерживал беседу с тетей, и, как мог, отвечал на ее таящие в себе надежду вопросы. Но мыслями был далеко — он планировал бегство. При каждом взгляде на Хлою у него к горлу подкатывали тошнота и ярость. Как она могла все так испортить?! Как она могла завести ребенка?!
Позднее Хлоя отвела его в сторонку, желая все объяснить. Пока тетя гремела посудой на кухне, Хлоя рассказывала, как тяжело ей решиться знакомить кого-нибудь с Сэмом, как она мучилась, не осмеливаясь рассказать ему все, как решила отложить знакомство до того момента, как он оправится от смерти Грегори.
— Я думала, если скажу тебе, что у меня ребенок, ты вряд ли обрадуешься, — призналась она. — Но когда встретишься с ним и увидишь, какой он милый…
Она не договорила, слегка покраснев от обуревавших ее чувств, и Хью кивнул с каменным лицом.
Хлоя наскоро изложила ему факты, относящиеся к Сэму: роман с преподавателем намного старше ее, неопытность, принятое после мучительных раздумий решение оставить ребенка. Хью слушал, но не слышал.
На следующий день он уехал за границу. Отправился в одиночку на Корфу по путевке, купленной в последний момент, и подолгу сидел на берегу, тупо глядя на море и ненавидя Хлою. Он по-прежнему хотел ее. Он по-прежнему тосковал по ней. Но не мог ее обрести. И не мог допустить, чтобы в его жизни появился ребенок. «Она должна была это понимать! — с жгучим негодованием думал Хью, пряча пылающее лицо в ладонях. — Все было так замечательно — а она все испортила!»
Он провел на Корфу две недели, и с каждым днем его загар и его решимость крепли. Он не станет пускать свою жизнь насмарку из-за ребенка другого мужчины. Не поддастся искушению и не совершит никакого поспешного поступка, о котором потом пожалеет. Наоборот, станет добиваться тех целей, которые поставил перед собой. Он пойдет одинокой тропой к вершинам успеха. И устроит свою жизнь так, как сам того желает.
Когда он вернулся, его ждало бессчетное количество посланий от Хлои. Хью проигнорировал их, заполнил заявления о приеме на работу во все крупные фирмы, занимающиеся консультациями по менеджменту, и принялся за учебу. Когда он слышал голос Хлои в автоответчике или видел письмо под ковриком у двери, у него ныло в груди. Но Хью приучал себя не обращать внимания, держаться, невзирая ни на что, — и через некоторое время научился. Постепенно послания Хлои стали более редкими и короткими. А затем и вовсе исчезли — как будто ребенок наплакался до изнеможения и уснул.
Хью поерзал на шезлонге и открыл один глаз. Хлоя легла на живот, и он не мог разглядеть ее лицо. Филипп же сидел, и Хью, сделав вид, будто хочет достать газету, попытался рассмотреть его. Он неохотно подумал, что этот мужчина выглядит неплохо — на свой, небрежный манер. Но почему-то бледен, слегка небрит и хмурится. Филипп глядел куда-то вдаль, явно не замечая ни Хью, ни Хлои и вообще никого.
— Па!
Филипп слегка вздрогнул, а вместе с ним и Хью. К бассейну размашистым шагом шел Сэм с бадминтонной ракеткой в руках. Он окинул присутствующих взглядом, не обратив на Хью особого внимания. Когда их взгляды встретились, Хью захлестнул поток нелепых чувств. Тот малыш, много лет назад возившийся на ковре в окраинном домике, теперь превратился в высокого красивого юношу. Хью почувствовал абсурдное желание подойти к нему и сказать: «А я тебя знал, когда ты еще по ковру ползал».
Но Сэм уже повернулся к отцу. То есть приемному отцу, поправился мысленно Хью.
— Па, мы хотим поиграть в бадминтон.
— Ну так играйте, — отозвался Филипп.
— Ага, а сетка все время падает.
— А вы ее закрепили как следует?
Сэм пожал плечами, не выказывая особой заинтересованности, и поднял с земли баночку кока- колы.
— Ах ты лентяй, — сказал Филипп. — Значит, ты хочешь, чтобы я повесил вам сетку?
— Угу.
Филипп покачал головой и посмотрел на Хлою, слегка улыбнувшись.
— И как, мы поверим в его лень?
— Да, я лентяй, — довольно заявил Сэм.
Он глотнул колы и снова встретился взглядом с Хью, лежащим на другой стороне бассейна.
Хью тут же отвел взгляд, чувствуя себя непрошеным гостем — как будто он подслушивал и подсматривал за их семейной жизнью.
— Ладно, сейчас, — сдался Филипп. — Иди, я через минуту подойду.
— Мы на площадке, — сказал Сэм, указав куда-то в сторону. — Вон там, за деревьями.
Он исчез, а Хью так и глядел ему вслед, мучаясь внезапной завистью. Он завидовал этому золотоволосому парнишке — завидовал его непринужденным отношениям с отцом, который даже не был ему родным. Завидовал тому, что все члены этой семьи, похоже, существуют в ладу друг с другом.
Внезапно Хью встал и, пытаясь совладать с неловкостью, направился к мелкой части бассейна, в которой плескалась Октавия. Он поймал ее взгляд и весело улыбнулся.
— Хочешь поиграть в мяч с папой? — спросил Хью.
Октавия бросила на него озадаченный взгляд, и Хью вдруг осознал, что никакого мяча у него нет.
— Или… или в прятки, — поправился он. — Или еще во что-нибудь. — Он указал на зеленую лужайку. — Пойдем поиграем!
Октавия помедлила, а затем без особого энтузиазма принялась выбираться из бассейна. Хью быстро зашагал к лужайке, озираясь в поисках вдохновения. Во что вообще играют дети? Во что играл он сам, когда был маленьким? В конструктор, вспомнил Хью. И еще играл тем здоровским поездом, который они нашли на чердаке. «Надо будет купить девочкам железную дорогу», — со вспышкой энтузиазма подумал Хью. Ведь им наверняка тоже понравится. Он решил купить ее сразу же, как только они вернутся в Англию. Самую большую железную дорогу, какая только найдется в магазине. Ну а пока что… почему бы и не сыграть во что-нибудь простенькое?
— Ну, Октавия, так во что мы будем… — весело начал было Хью, оборачиваясь, и застыл на месте.
Октавия не пошла за ним на лужайку. Она шлепала в противоположном направлении за Дженной, которая словно из воздуха появилась, и тащила какую-то яркую надувную игрушку.
Хью оказался попросту брошенным. Он стоял на лужайке один, чувствуя себя абсолютным болваном, и внезапно ощутил дрожь в ногах. Его ребенок отверг его. Он, тридцатишестилетний мужчина, торчит на этой лужайке и ждет, с кем бы поиграть, а играть не с кем.
Несколько секунд Хью стоял как вкопанный и никак не мог придумать, что же ему делать и за какую отмазку уцепиться. Никто не слышал его слов, обращенных к Октавии, но он все равно терзался от смущения и неловкости. Наконец с горящим лицом подошел к ближайшему дереву и, хмурясь, принялся разглядывать кору.
Несколько мгновений спустя Аманда сняла наушники и озадаченно воззрилась на мужа.
— Хью! Что ты там делаешь? — позвала она.
Хью оглянулся, не отрывая руки от коры.
