выхода.
Поэтому Бун просто делал на всякий случай подобную запись и предъявлял ее заказчику только в безвыходных ситуациях. И конечно, не стоит говорить клиенту, что она у тебя есть, — почти никто из заказчиков не может отказаться от соблазна прослушать кассету, даже если ты и пытаешься убедить их этого не делать.
Но, случись что, кассета будет у тебя под рукой. Для защиты клиента, да и для своей тоже.
Поэтому Бун и пробил «Суперухо» по личной кредитке, чтобы Дэн не увидел за него счет, не начал задавать вопросы и не остался в итоге один на один с кассетой, с которой льются стоны изменницы- жены.
Ник прогнал «Ухо» через сканер.
— А у тебя все программы для него есть? — уточнил он.
— Да, мне Шестипалый все настроил.
— Клево, — кивнул Ник. — Слышал уже про новую версию радара? Там теперь можно настраивать подачу сигнала на период в одну, пять или десять секунд. И еще датчик движения появился и сигнализация, которая орет, если датчик нашли и сняли. А еще он хранит все данные о местах, куда заезжала машина, — с энтузиазмом делился Ник. — С тебя сто восемьдесят один доллар и шестьдесят три цента.
Бун оплатил покупки наличностью, взял чек и поспешил удалиться, прежде чем Ник разразится монологом о венузианцах,[40] которые постоянно впрыскивают сыворотку правды в кашу быстрого приготовления.
Бун уже добрался до парковки, когда к нему подошли двое мужчин и один из них ткнул ему под ребра дуло пистолета.
Глава 43
— Привет, Кролик, — вздохнул Бун.
— Как жизнь, Бун? — отозвался мужчина по прозвищу Кролик. — Тебя хочет видеть Рыжий Эдди.
— Ага, хочет тебя видеть, — согласился его напарник, которого все называли не иначе как Эхо.
Происхождение клички Эха было вполне понятно, как и клички Кролика, хотя об этом предпочитали не распространяться. Кролик и Эхо — парочка неразлейвода, вроде Эбботта и Костелло, Матта и Джеффа или Чейни и Буша. Оба — бандиты из шайки Рыжего Эдди. Кролик — высокий и худой, Эхо — маленький и толстый. Они родом с Гавайев, поэтому ходят в цветастых рубашках, мешковатых шортах и сандалиях. Рубашки продаются в магазинчике в Лахайне за трехзначную сумму каждая, но Рыжему Эдди не жалко на это денег — он хорошо платит своим головорезам.
— А я вот не хочу с ним встречаться, — огрызнулся Бун.
Он понимал, что отказываться бесполезно, но решил поартачиться — сразу соглашаться и запрыгивать в машину ему совсем не хотелось. Кроме того, после драки с Майком Бойдом у него до сих пор ужасно болели ребра.
— У нас приказ, — покачал головой Кролик.
— Приказ, — согласился Эхо.
— Эхо, как же ты меня раздражаешь, — проворчал Бун.
— Залезай в машину, — велел Кролик.
— Залезай…
— Заткнись! — прервал Эхо Бун, но все же послушно забрался в автомобиль.
Кролик устроился за рулем и включил зажигание. Из колонок загремело сёрферское регги.
— Разве не достаточно уже басов?! — заорал Бун, стараясь перекричать грохот музыки.
— Недостаточно басов?! — возмутился Кролик. — Вполне достаточно!
— Достаточно! — поддакнул Эхо.
Машина начала свой путь по загруженным городским улицам.
Прямо в Ла-Хойю.
Глава 44
Взобравшись на скейтборд, Рыжий Эдди балансировал на краю шестиметрового хаф-пайпа,[41] выстроенного на заднем дворе его дома.
Пожалуй, только за такие широкие жесты Эдди и терпели до сих пор его пафосные соседи, жители Ла-Хойи.
На Эдди были только черные шорты — этот цвет на островах символизировал принадлежность к движению радикальных локалистов. Если какой-нибудь хаоле[42] заплывет на брейк, у которого катаются только сёрфингисты в черном, ему несдобровать. А вот шлема, наколенников или налокотников Эдди не носил — ему казалось, что в них он выглядит полным идиотом.
— Видишь? — показал Эдди на тонкий браслет, обвивающий его правую лодыжку, когда Кролик и Эхо втащили Буна на задний двор. — Это все из-за тебя!
Угрызений совести он этим у Буна не вызвал. Во-первых, если уж тебя и приговорили к домашнему аресту, то лучше места для отсидки, чем дом Эдди, не найти. Его уютное гнездышко занимает шестьсот пятьдесят квадратных метров и выходит прямо на пляж Бёрдрок. На участке располагается огромный бассейн, джакузи, хаф-пайп для скейтборда и дом на четыре спальни. Внутри особняка — гостиная с окнами в три стены и видом на Тихий океан, ультрасовременная кухня, на которой царствует личный шеф-повар Эдди, изобретая все новые рецепты на основе любимой хозяином тушенки, и даже домашний кинотеатр с гигантским плазменным экраном, мощной аудиосистемой и разнообразными приставками и устройствами для видеоигр.
Во-вторых, по совести говоря, Эдди вообще должен был бы сидеть не здесь, в залитом солнцем особняке, а в холодной сырой камере два на три метра где-нибудь на северном побережье, ведь он, этот магнат гавайско-японско-китайско-португальско-английско-калифорнийских кровей с дипломом Гарварда, поставлял в ПБ не только марихуану наркоманам, но и малолетних мексиканских девочек местным сутенерам. Бун был только рад, что помог прищучить этого гада.
Рыжему Эдди страшно повезло — его посадили под домашний арест, пока адвокаты изо всех сил затягивали дело, убеждая судью, что Рыжему Эдди, владельцу домов на островах Кауаи и Оаху, в Гонолулу, а также в Пуэрто-Вальярте, Люцерне и Коста-Рике, нет никакого смысла сбегать — слишком многое связывает его с родными местами.
Как же, «родные места»! По мнению Буна, Эдди крепче всего был привязан к Швейцарии и островам Кука — именно там хранились в банках его несметные богатства.
— А ты знаешь, Бун-малыш, что я теперь не могу отойти от своего дома дальше чем на двадцать метров? За исключением, конечно, визитов к врачу. И знаешь ли ты, Бунни-бун, что у меня от этого развилось хроническое заболевание, которое требует постоянного контроля со стороны врачей?
— Синдром хронического дерьмизма? — любезно осведомился Бун.
Уровень тестостерона у него в этот день явно побивал все рекорды.
Рыжий Эдди лишь улыбнулся в ответ на оскорбительную реплику, а вот Дэймер, его доберман, расположившийся на другом конце хаф-пайпа, грозно посмотрел на Буна и зарычал.
— Вы теперь так похожи, — радостно продолжал Бун. — У Дэймера ошейник прямо как у тебя.
Они и впрямь походили друг на друга — короткие волосы, тощие жилистые тела, длинные узкие носы. Только волосы у Эдди были рыжими, а у Дэймера — иссиня-черными, тело Эдди покрывали татуировки, в то время как пес предпочитал сохранять свою естественную, природную красоту. Было и еще одно важное различие, незаметное с первого взгляда, — Дэймер, будучи собакой, пусть и на редкость злобной, все же
