переставил подальше. Когда Кори вытянул руку, пытаясь достать воду, Бун схватил его запястье и прижал к столу. Закатав рукав рубашки, он внимательно изучил руку. На ней красовалась татуировка с цифрой «пять».
Бун ослабил хватку. Парнишка резко отдернул руку и притворно улыбнулся Буну.
— Я убил его, — сказал он, — потому что подумал, что он черножопый.
Глава 59
Чертов Кори Блезингейм.
Полнейший, абсолютный неудачник.
Даже когда он попытался сделать что-то отвратительно глупое и по-идиотски отвратительное, он облажался. Увидел темнокожего мужчину в баре, решил, что это негр, убил его, а потом выяснилось, что его жертва — гаваец.
Ай, молодца, Кори. Отличная работа.
Убил одного из лучших людей на свете, потому что подумал, «что он черножопый».
Очаровательно.
Остаток истории несложно додумать — Кори признался в убийстве, но, поняв, что облажался, не выдал своих истинных мотивов. Затем, уже в тюрьме, с ним вышли на связь уголовники из «арийского» братства и четко дали понять: у парнишки два варианта — либо стать крысой-доносчиком, либо героем — убийцей черномазых. Даже полнейший идиот вроде Кори выбрал бы второй вариант. Потому он и твердил, как мантру, свое «Мне больше нечего вам сказать» — это только повышало его репутацию в тюремных кругах. Но долго так не продержался — почему-то ему захотелось выставить себя совершеннейшим монстром, так что он раскололся и объяснил, почему убил Келли.
«Я убил его, потому что подумал, что он черножопый».
Отвратительно и глупо.
Бун въехал на подземную парковку под большим офисным зданием на пересечении Бродвея и Шестой, взял из автомата талончик и проехал несколько этажей вниз, прежде чем нашел свободное место. Закрыв Двойку, он забрался в лифт, поднялся на четырнадцатый этаж, к двери с табличкой «Адвокатская контора Бёрка, Шпица и Калвера», и зашел внутрь.
С Бэкки Хэгер он был знаком с незапамятных времен. Эта красивая рыжеволосая женщина средних лет была кем-то вроде часового у ворот замка Алана Бёрка. Если посетитель чем-то не нравился Бэкки, к Алану она его не пускала.
— Дэниелс, — узнала она Буна. — Давно не.
— Занят был, Бэкки.
— Сёрфингом?
— В последнее время — не только.
— Ты к нашей Мэри Поппинс? По делу Блезингейма?
— Ага.
Бэкки лукаво взглянула на Буна, давая понять, что ей известно о непрофессиональной стороне его отношений с Петрой, затем нажала пару кнопок и сказала в трубку:
— Петра, тут к тебе некий Бун Дэниелс пришел, ты как? — Выслушав ответ, она перевела взгляд на Буна: — Она выйдет через две минуты. Вон там лежит свежий выпуск «Сёрфера».
Бун присел на диванчик и погрузился в чтение. Спустя пару минут в дверях показалась Петра, невыносимо элегантная и хорошенькая в своей узкой бежевой юбке и белой батистовой рубашке в мелкую полоску.
— Какой сюрприз, — улыбнулась она.
— Извини, я без звонка.
— Да ничего, — махнула рукой Петра. — Пошли ко мне.
— Рада была тебя видеть, Дэниелс, — кивнула Буну Бэкки.
— Взаимно, Бэкки.
Они преодолели полкоридора и оказались в офисе Петры. Из окон открывался прекрасный вид на город. Особое внимание привлекали авианосцы на военно-морской базе. Позади виднелся живописный мыс Лома, но Бун знал, что Петра мечтает об угловом офисе — такие полагались только полноправным партнерам фирмы.
Петра уселась за свой стол, такой же идеальный и чистый, как его хозяйка.
— Я знаю, почему Кори убил Келли, — сказал Бун.
— Знаешь — говори.
— Он сроднился с движением белых расистов, а Келли убил, потому что подумал, будто тот — негр.
— Как ты это выяснил?
— Он сам мне рассказал.
— Ты
— Нет, конечно. Он добровольно признался.
— Почему?
— Потому что у него дерьмо вместо мозгов, Пит, — ответил Бун. — Он неудачник, полный лузер. Ненавижу идиота. В общем, именно этим я и занимался, когда ты мне вчера вечером позвонила. Проверял эту теорию. Я не хотел…
— Да нет, я сама виновата — не надо было в последнюю минуту приглашать. Крайне самонадеянно с моей стороны.
— Можешь и впредь поступать самонадеянно… я не против.
— Бун, я просто не знаю, на что мне
Не успев толком понять, что делает, он встал, перегнулся через стол и поцеловал Петру. Ее губы, необычайно мягкие и нежные, затрепетали, отзываясь на поцелуй, — какое-то совершенно новое ощущение. Он вытянул Петру из кресла, и документы со стола полетели на пол.
Бун отпустил девушку.
— Значит, все-таки больше, чем друзья? — спросила Петра, поправляя юбку. — Ну, смею надеяться?
Что это со мной? Бун был в растерянности. То голову ей хочу оторвать, то целую как ненормальный.
— Надо бы сообщить Алану хорошие вести, — предложила Петра.
— Верно.
Конечно, Буну и раньше приходилось чувствовать себя неудобно, странно и неуверенно, но настолько неудобно, странно и неуверенно — никогда. Наверное, надо уйти, думал он. Или пожать ей руку? Или поцеловать? В губы или в щеку?
Петра обошла стол, обняла его за шею, закрыла глаза и нежно поцеловала.
— Давай я пойду с тобой, — решил наконец Бун.
— Было бы здорово.
По дороге из кабинета они прошли мимо Бэкки.
— Помаду вытри, идиотина, — прошептала она.
— Спасибо.
— Не за что.
Бун прошел в холл, но, вспомнив что-то, вернулся обратно. Он протянул Бэкки парковочный талончик:
— Вот, забыл отметиться.
— А по-моему, ты уже недурно у нас отметился, — улыбаясь во весь рот, ответила Бэкки. — А-а, — притворно удивилась она, — ты про талончик!
