помогаю Наде. Ей сейчас очень тяжело, а мне эта работа в радость. Кстати, расскажи, что уже наработали по «Бахманну».
– Кое-что наработали, – довольно улыбнулся Тимур. – Есть идея рекламного ролика. Техника «Бахманн» создает домашний уют, освобождая время для любимых дел.
– Отлично, – кивнула Ольга.
– Вот представь, – Тимур спрыгнул со стола и воодушевленно прошелся по кабинету, размахивая руками. – Наш герой учится, работает, отдыхает, а на его кухне постоянно что-то жарится, варится, стирается и так далее! Такой вот ритм современной жизни! Надо снять динамично, с драйвом!
– Здорово! Мне нравится! – засмеялась Ольга, а сама подумала – господи, с каким удовольствием она сейчас погрузилась бы в эту работу вместо того, чтобы ехать в Новосибирск! Но Сергей – как и она, и Надя, – один раз поборов свой страх, не избавился от него навсегда. Он боится отпустить ее даже на шаг. Боится ее самостоятельности. И хоть ни слова не сказал, когда она опоздала с работы, чуть с ума не сошел от страха ее потерять. Кухня, спальня, дети – вот что стало его девизом и должно стать ее уделом для его спокойствия. Никто не может перешагнуть свои страхи – Надька никогда не полюбит, она, Ольга, не сможет рисовать с прежним удовольствием, а Сергей… не позволит ей работать.
– Я бы даже сама снялась в твоем ролике! – с грустной улыбкой вздохнула Ольга.
– Оль, а нет мысли возглавить «Солнечный ветер»? – Тимур задал этот вопрос с мольбой и надеждой в голосе. – Надежда Петровна будет не против…
– Мне сейчас нужно уехать из Москвы, Тимур, – Ольга отвела взгляд. – А потом мы вернемся к этому вопросу. И к питерскому проекту тоже. Хорошо?
– Хорошо… – разочарованно сказал Тимур. В нем словно сломался какой-то стержень, энтузиазм в глазах погас, он обессиленно опустился на стул. – Оля! – глядя в пол, произнес он. – Нам важно принять решение по Питеру как можно быстрее. Иначе можем упустить…
Ольга встала. И – решилась. Зря она, что ли, надела белый костюм?
– Тогда так! – начальственным тоном заявила она. – Звони в Питер и договаривайся. И держи меня в курсе!
Тимур расцвел, но, едва приготовился что-то сказать, как в кабинет зашла секретарша:
– Ольга Михайловна! Вот, из отдела кадров сказали вам передать.
Она положила на стол перед ней бумагу, на которой неровным почерком было крупно написано: «Заявление об уходе». И далее – «Я, Олег Горин, прошу уволить меня по собственному желанию в связи с переходом на другую работу»…
Ну, Надька, с досадой подумала Ольга, не успела дня поработать, а уже такие репрессии. Ничего, сегодня директор – она. Сегодня день мира, согласия и новых планов на жизнь.
– Горина – ко мне! – весело приказала она секретарше.
Петр Петрович Стрельников воспринял известие о его отъезде стойко.
– Надолго? – только и спросил верный незаменимый зам.
– Месяц, Петь, не меньше. – Сергей собрал в папку все расчеты и чертежи, необходимые для строительства детского дома.
– Но… – Стрельников хотел что-то сказать, но махнул рукой. – Ладно, справимся.
– А я и не сомневаюсь, что справитесь! Там я сейчас нужнее… – Сергей просмотрел бумаги – не забыл ли чего, и застегнул папку. – Юрка должен победить, иначе и браться не стоило.
Петр Петрович, который выслушал до этого подробный рассказ о друге детства Градове – отличном парне, решившем стать мэром, – кивнул:
– Победит. Детский дом хороший пиар-ход.
– Это не пиар-ход, – возмутился было Сергей, но понял – про рыжего Ваньку, про щели и трещины в несущих стенах детдома нет времени рассказывать. – Ладно, называй, как хочешь… Но Норильск возьми на себя.
– Уже! – усмехнулся Стрельников. – А куда деваться? Я же твоя правая рука!
– И левая тоже, Петь. – Сергей крепко пожал заму руку и вышел из кабинета.
На Стрельникова он полагался как на себя. А может, даже больше.
– Олег, вы уходите из-за Надежды Петровны? – мягко спросила его Барышева и еще мягче добавила: – Я прошу вас не торопиться!
– Надежда Петровна тут ни при чем. Это мое решение.
Чистую правду сказал – но Ольга Михайловна не поверила… Потому что глаза отвела и головой покачала – мол, сильный мужик, а женских капризов понять не можешь!
– Поймите, ей сейчас трудно, плохо. Она на взводе. Ей бывает больно от таких вещей, которых мы с вами просто не замечаем!
Он-то как раз замечал…
И понимал больше, чем другие. Но не говорить же Ольге Михайловне, что Надя его вчера не обидела. И уж тем более – не заставила написать это заявление.
Женщина с глазами его мамы – не может обидеть. Хотя… барыню она, конечно, вчера включила.
– Ольга Михайловна, – сказал Олег, – это мое решение. Я нашел работу по профессии.
Опять – не поверила. Ее белоснежный костюм делал ее эмоции очень прозрачными. Кривить душой в таком наряде немыслимо.
– Но… вы же, я слышала, профессиональный гонщик? – недоверчиво уточнила Ольга.
– Да. В большой спорт я уже не вернусь, а вот тренерская работа… – Олег не хотел этого говорить – но сказал. Может, на эту неожиданную откровенность его сподвиг все тот же белый костюм? Цвет невест, врачей и… лучшей подруги Нади. Он ей очень идет. – Меня позвали тренировать юношескую команду. Я ведь сам подростком гонять начинал, – улыбнулся он.
Ольга Михайловна явно расстроилась.
– Почему же вы здесь работали? – спросила она, но, спохватившись, добавила: – Впрочем, неважно, можете не отвечать.
– Нет, важно, – серьезно сказал Олег. Ему вдруг захотелось, чтобы Надя знала – он уволился не из-за ее прихоти, а по собственному желанию, по велению сердца. – Я отвечу, Ольга Михайловна. Я ушел из спорта после травмы позвоночника. Считалось, что я не буду даже ходить. Меня спас и фактически поставил на ноги мой одноклассник Дима Грозовский.
– Дима – ваш одноклассник?
– Да. Он помог мне с лечением, устроил в клинику. Но мне категорически запретили быструю езду. Из- за больших нагрузок на позвоночник. Тогда Дима взял меня в агентство простым водителем. А теперь… Я снова хочу ездить. По-настоящему, а не только от светофора до светофора!
Ольга Михайловна внимательно на него смотрела, пока он это говорил. А он слишком разгорячился под конец своего монолога – поэтому немного смутился. Просто очень уж счастливым и неожиданным стало для него предложение одного старого знакомого, сделанное вчера вечером.
Словно Надя своим «Уволю!» подстегнула его судьбу к удачному повороту.
– Олег… Но у меня нет права подписи, – сказала Барышева виновато.
Олег, не удержавшись, рассмеялся. То есть уговаривать его остаться у нее есть право, а подписать заявление она не может. Логично!
– Вам придется отвезти заявление Надежде Петровне.
– Хорошо, я отвезу. – Он встал, забрав со стола заявление. И чуть не добавил: «С удовольствием!»
– И по закону полагается две недели отработки, – извиняющимся тоном добавила Ольга.
– Да, конечно. Я постараюсь найти себе замену. До свидания.
Он вышел, стараясь не прихрамывать, потому что нельзя, чтобы жалели. Ленка, жена, докучливо ему это объяснила. А он усвоил.
Через две недели начнется другая жизнь. Настоящая. Со скоростью, драйвом, и пусть минимальным – но риском.
Парня, гоняющего со скоростью света, никому не придет в голову пожалеть.
Она сделала все, что могла.
Пора возвращаться к своему уделу – кухня, дети, спальня…
Ольга вышла из кабинета Грозовского и вдруг поняла – нет, не все сделала. Кое-что упустила.
